Беженцы и победители

— Работали. Мы — политэмигранты из Чехословакии.

— Коммунисты?

— И коммунисты, и просто антифашисты. А вы, Панове?

Офицеры отмалчиваются, а один из них поворачивается и уходит не попрощавшись.

— Ну и дела! — качает головой Курт Вольф. — А еще славяне! — Он снимает очки и начинает протирать их внутренней стороной шерстяной рукавички.

* * *

Проснувшись утром, они видят деревянные домики окраины какого-то городка.

— Ваша остановка, товарищи! — сообщает проводник.

Над вокзальным зданием надпись: «Бузулук». По перрону прохаживается подтянутый военный лет двадцати с небольшим. На нем зеленая английская шинель с такими же желтыми, как у польских офицеров, пуговицами. Из-под шинели выглядывают бриджи, серо-зеленые гольфы и аккуратно зашнурованные высокие башмаки. На левом рукаве — круглая красно-сине-белая нашивка, ниже — знаки различия чехословацкого десатника.

— Ну, вот мы и дома, — произносит Эрик Фрешл.

Сразу за вокзалом в глаза им бросается массивное здание клуба железнодорожников с большим транспарантом над окнами второго этажа: «Враг будет разбит, победа будет за нами!» Этим лозунгом встречает чехословацких воинов Бузулук. На календаре — 9 февраля 1942 года.

Возвращение начинается

Только посвященные знали, что всего три месяца назад люди Ингра обсуждали в Лондоне с представителями британского военного министерства, реально ли, учитывая развитие ситуации на Восточном фронте, соглашение о создании чехословацких воинских частей в Советском Союзе…

Полковник Карслайл склонился над картой. Его правая рука легко скользнула к южным границам СССР и далее на Средний Восток. Это разумнее. Русские понесли огромные потери и испытывают недостаток в вооружении и боеприпасах, танках и самолетах. Их резервы исчерпаны. Они потеряли Донбасс. Вот-вот падет Ленинград. Вскоре немцы форсируют Волгу. Так что в ближайшее время русским вряд ли удастся стабилизировать фронт. Ну а если им это удастся в будущем, то в лучшем случае по Уралу.

* * *

Вывеска на доме, расположенном у перекрестка Октябрьской и Первомайской, на двух языках сообщает, что здесь разместился штаб чехословацкой воинской части, формируемой в СССР. В коридор первого этажа выходит сухощавый светловолосый мужчина. У него приветливый, но испытующий взгляд. Он смотрит на группу прибывших, едва заметно кланяется и возвращается в свой кабинет.

— Это Свобода, — поясняет кто-то.

Здесь же, в коридоре штаба, чехословацкие эмигранты узнают, что из прежнего состава с подполковником Свободой осталось примерно сто офицеров и унтер-офицеров. Остальные перебрались в Англию или на Средний Восток. Но это никого не обескураживает: на первое время командиров достаточно, а потом наверняка прибудет пополнение, ведь в СССР проживают тысячи чехословацких граждан.

Поначалу прибывшие спят в штабе и в зале над лестницей, иногда — прямо на полу. Им выдают английское обмундирование, ботинки с железными подковками, фуражки, шинели. Однако на улице ужасно холодно, и они надевают ушанки и обувают валенки, которые прихватили с собой с гражданки.

Вскоре все перебираются в казармы на Первомайской улице, освободившиеся после ухода солдат одной из дивизий Андерса. Постепенно одноэтажные и многоэтажные здания казарм заполняются будущими солдатами чехословацкой воинской части до отказа.

В дальнем конце двора размещается полевая кухня. Там хозяйничает старый Цмунт, строгий, но щедрый. В Бузулуке он не впервые. В годы гражданской войны он уже побывал здесь в составе чехословацкого корпуса и хорошо помнит кровавую расправу над комиссарами Советской Армии, учиненную белочехами в Самаре. Кто знает, что чувствует он, глядя на деревянный мост через Самару, возведенный почти четверть века назад взамен того, который сгорел во время контрреволюционного мятежа?

И жители Бузулука не забыли то время. Позднее они признавались, какие чувства испытывали, когда опять увидели чехов, услышали знакомый язык. А тогда они старались быть вежливыми и никак не выказывать своего недоверия к ним.

Не способствовало взаимопониманию и размещение в городе двух польских дивизий генерала Андерса. Польские солдаты в большинстве своем вели себя просто и сердечно, зато в поведении офицеров сквозили холодность и высокомерие. Ходили упорные слухи, что Андерс стремится поскорее вывезти свои дивизии из Советского Союза.

* * *

Разместившаяся в Куйбышеве чехословацкая военная миссия незаметно прощупывает атмосферу в штабе на Октябрьской и в казармах на Первомайской. Прежде всего ее представители интересуются политической принадлежностью и взглядами добровольцев. Пока новобранцы учатся отдавать честь и маршировать на учебном поле у реки или за кирпичным заводом, пока десатник Гинек Ворач показывает, как преодолевать во время атаки возникающие на пути препятствия, а волынский чех Ярда Перны, Рытирж и Дрнка объясняют основы артиллерийского мастерства, в штабе на Октябрьской улице, в тепле и уюте, идет один из ненавязчивых разговоров.