Бежевый чемодан

– Ладно, – шепнул старик, выпрямился и стал с шумом вдыхать воздух, точно медитируя. И то ли он намеренно пытался досадить случайному пассажиру, то ли носовая перегородка у него была столь сильно искривлена, но вдыхал он с таким шумом, что очень скоро, когда за окном стали проплывать платформы Дзержинского вокзала, Ваня потерял всякое терпение и встал, собираясь пересесть на другое место.

– Подождите! – сказал старик, отчаянно схватив Ваню за рукав.

– Отпусти, а?!

В это время электричка остановилась и несколько человек поднялись со своих мест, направившись к тамбурам. Ваня услышал отрывистое урчание, что-то мелькнуло впереди, хрустнуло, и все пассажиры, кто собирался уходить и вышел в проход между скамьями, вдруг грохнулись, как брошенные куклы. Только почувствовав на щеке что-то горячее, Ваня запоздало увидел струйки зловонной крови, тут и там выстреливающие из мёртвых тел. Он не мог пошевелиться от охватившего его ужаса, в его разинутый рот мог бы влететь целый рой мух. Один мужчина в пальто лежал прямо перед ним, в растекающейся багровой луже, с пробитой насквозь головой. Вдруг лужа потекла в обратном направлении: кровь стала наслаиваться саму на себя, оттягиваясь к мёртвому телу, не оставляя ни капельки на полу, а затем, собравшись в один дрожащий шар, вошла в ту дыру на виске, откуда вытекла секундами ранее – и рана исчезла. Мужчина вдруг быстро поднялся, потёр себе висок, отряхнул пыль с пальто и, улыбнувшись, точно ребёнок солнечному дню, направился в тамбур. Ваня же не мог пошевелить и мускулом от объявшего его кошмарного чувства, кроме как мышцами шеи, поворачивавшей голову вслед за восставшим мертвецом. А мертвец остановился у дверей, оказавшись в очереди на выход – в очереди из таких же, как он, оживших трупов.

Ваня обессиленно грохнулся на скамью перед стариком, всё продолжавшем свою странную и чудовищную, в такой-то ситуации, дыхательную гимнастику. Мертвецы неторопливо вышли из вагона, вместо них сюда зашёл десяток других людей – мрачных и сонных, задумчивых и серьёзных. Только у одного-двух Ваня заметил улыбку или намёк на радость в лице; он снова обратил внимание на рыдающую на весь вагон девушку, отчаянно машущую вошедшим. Никто не обращал внимания на её знаки.

– Дзержинск. Следующая остановка… эх, «Калининская», – прозвучало по громкой связи. Хотя Ваня не был уверен, что действительно слышал вздох.

На скамью впереди уселась какая-то женщина и угрюмо уставилась в телефон. Рядом с рыдающей девушкой сел молодой парень, и та принялась трясти его за рукав, о чём-то слёзно умоляя, но парень отмахивался от неё, как от сумасшедшей. Двери с шумом захлопнулись, и роковой поезд двинулся дальше.

Глаза Вани, которыми он в упор буравил старика, не уменьшились, но выражали они уже не столько ужас, сколько нечеловеческое напряжение. Он подался вперёд всем телом и сжал горло тщедушного старика.

– Посто…

Но пальцы Вани только впились сильнее. Нужно было уничтожить убийцу на месте!

– Что вы делаете? Остановите это кто-нибудь! – послышалось со всех сторон.

Какой-то мужик вскочил со своего места, чтобы крепкой рукой прекратить расправу, но та рыдающая девчушка с визгом бросилась ему наперерез. Ваню снова оглушило урчание, и, когда он поднял на одно лишь мгновение глаза, такой убийственный страх сковал его тело, что он не мог даже отвести взгляда и его крохотные зрачки вынуждены были впитывать ужас, представший перед ним: высоко висящая в воздухе сумка, от которой к земле тянулось нечто длинное, изломанное и тёмное, вроде конечности насекомого, но толщиной с человеческую ногу и оканчивающееся блестящим остриём, вонзённым в линолеум пола. Ещё четыре такие же конечности раскинулись в воздухе словно листья пальмы; одна из этих кошмарных лап опиралась на полку с ручной кладью, а две другие держали на весу трупы несчастных мужика и девушки, пронзив их головы. Это невообразимое нечто, кошмарное создание, которое Ване не могло явиться даже в самых бредовых снах, оглушительно заурчало, резко сбросило тела и одним неуловимым движением вдруг свернулось на полке, оказавшись самой обыкновенной синей сумкой.