Безликая королева

— Я, кажется, я была неосторожна.

— Неосторожна… — протянул мужчина, шагнув навстречу девушке. — И кто должен страдать от того, что ты неосторожна? Наш скот? Твоя мать?

— Я не…

— Замолчи. Я вразумлю тебя, раз уж дожив до своих лет ты так и не усвоила основные правила поведения. Подними голову. Посмотри на меня. Сей час же!

Гелата повиновалась. Она содрогнулась, когда отец повысил голос, и уставилась на его загоревшее искажённое яростью лицо. То, что она увидела, заставило девушку отпрянуть. Не столько вид мужчины напугал её, сколько то, что летало у него над головой. Почти прозрачные, источающие тусклое белоснежное сияние змеи с крыльями, напоминающими те, что есть у летучих мышей. Кодриллы. Гелата слышала о них только в легендах. Она моргнула несколько раз, пытаясь прогнать дикое видение, за что мужчина, обвинивший хамку в передразнивании, наотмашь ударил её по лицу. Девушка пошатнулась и едва не свалилась на стол.

— Что ты гримасничаешь?! За козла меня держишь?! Распутная тварь! Не ищи ты бед на свою пустую голову, они бы не свалились!

Гелата юркнула под стол, видя, что отец собирается вновь её ударить. В глазах на мгновение потемнело, зато кодриллы исчезли, словно их никогда и не было.

— Прятаться вздумала?! Вылезай, а то все кости переломаю!

Он потянул за девушкой руку, но та выползла через другую сторону, не дав себя поймать. Мужчина обогнул стол, а Гелата снова проползла под ним. Её охватил неистовый ужас. Меньше всего хотелось быть побитой сейчас, когда тело и так ломило от ран.

— Прошу, отец, не надо!

— Вылезай, я сказал! Непослушная распутная дрянь! — он с яростью обрушил на стол кулак, им же смахнул стоящее на нём блюдо с лепёшками, которое, очутившись на полу, разбилось вдребезги. Схватив со стены скалку, мужчина бросился ловить девушку, и когда та отползала в очередной раз, схватил её за ногу и потянул к себе. Гелата закричала и стала вырываться.

— Нет, отец, нет! Я прошу, нет! Этого больше не повторится!

— Будь уверена, если это повторится, я оторву тебе голову!

Гелата тщетно попыталась ухватиться за половицы или ножки стола. Крепкая мужская рука вытащила её наружу, а затем удар скалкой пришёлся на бок. Девушка ещё сильнее закричала. Она выставила вперёд руки, пытаясь отгородиться. Такой страшной казалась ей грядущая боль, что невольно Гелата пнула мужчину свободной конечностью и замахала руками в попытке отпихнуть.

— Не трогай меня! Не трогай!

— Смеешь бить отца?! Да я тебе…

Он замахнулся так, что Гелата невольно подумала: «этот удар меня убьет». Она завизжала, как свинья, которую привели на бойню, и вдруг лицо мужчины, нелепо вытянувшееся и скривившееся, рассеклось сразу в нескольких местах. Его тело вздрогнуло. Рука со скалкой мертвецки рухнула, а затем и кусочки головы, отпиленные так ровно и искусно, что подивился бы даже палач, соскользнули на пол, превратившись в бессвязное кровавое месиво с выпирающими костями черепа, кожей и волосами. От ужаса Гелата округлила рот. Она попыталась сделать вдох, но это удалось ей лишь со второй попытки. Несколько секунд длилась тишина, а затем девушка закричала, протянув руки к грузному обезглавленному телу, свалившемуся на её ноги.

— Нет! О, Геул! Нет, нет! Отец! Боже, нет!

Она с трудом освободилась и вцепилась себе в голову. Девушку вытошнило. На глазах навернулись крупные слёзы, и уже через секунду Гелата протяжно рыдала, тряся мёртвое тело за плечи. Она не понимала, что произошло. Женщина, всё это время смиренно наблюдавшая за происходящим, побелела, глядя на то, что стало с её мужем, и как только Гелата подала голос, с диким воплем бросилась прочь из дома.

— Помогите! Люди! Помогите, чудовище! Чудовище убило моего мужа! Кто-нибудь на помощь!

— Нет… — Захлёбываясь, продолжала стонать Гелата, а услышав крики матери, поняла — в случившемся обвиняют её. «Но это не я! Я ничего не делала! Я не хотела! Это не я!» Она с трудом поднялась и не чувствуя собственных ног, словно в дурмане рванула за женщиной. «Поймать её. Заставить молчать». Но та уже добежала до калитки, а Гелата, появившаяся на пороге, стала желанной добычей рьяно залаявших псов. Девушка взглянула на их клыкастые слюнявые челюсти и не рискнула спуститься. Она вернулась на кухню и в панике осмотрелась. Ещё не остывший ужин. Разбитое блюдо. Распластавшийся в лужи крови труп. Сама, не зная почему, девушка схватила со стены нож, дрожащими, словно не своими руками открыла окно и вылезла через него во двор. Прочь. Бежать прочь.

И она побежала. Пелена слёз застилала обзор. Девушка передвигалась наобум, захлёбываясь и слушая, как собственное скорбное рыдание заглушает отдалённые крики матери и лай собак. Она сиганула через забор и бросилась к полям, туда, откуда совсем недавно вернулась в надежде, что сегодня будет лучше, чем вчера. Но что-то пошло не так.