Безликая [СИ]

Видимо, вино было крепкое, а кувшин глубокий, потому что вскорости мальчишка-посыльный несся что есть духу в Цитадель. А Квадрига, сидя у пылающего очага в «Удавленнике», куда переселился, когда тошно стало оставаться в пустых комнатах собственного дома, мрачно рассуждал, что рыцарь-командор занимается безопасностью Храма и борьбой с еретиками, а никак не пропавшими семействами и зловещими домами. Тут он явно сглупил и надо бы послать вдогон письмо с извинениями и корзиной лилий. А почему лилий? А леший его знает, просто хочется.

Но прежде, чем он принял решение, в коридоре прозвучали шаги и лязгнуло железо. Голос Ранки отдал резкий приказ, и сама она вошла, пригнувшись у низкой притолоки. Нетерпеливым жестом отправила Ферье прочь и села у ног Квадриги, щекой прижавшись к его колену.

И сам мастер сидел дурак дураком, с отнявшимся языком и ногами, и только тяжелая ладонь, отбросив капюшон мокрого плаща, гладила рыжеватые волосы ведьмы.

Ранки поймала его свободную руку и провела ею вдоль лица, где холодное золото срослось с живой кожей. Маску Филогет сам сделал для ведьмы, чтобы скрыть шрам от зубов оборотня. Рагнейда боялась насмешек и жалости. А теперь рыцаря-командора узнавали по этой маске и багряному плащу.

— Фей, куда ты пропал? Я нарочно меняла маршруты патрулей, чтобы проехать у твоего дома.

— Я был здесь. Там… слишком одиноко.

Мастер приподнял ее лицо за подбородок. Руки Ранки легли ему на плечи. А дальше… иначе и быть не могло. И лишь ненадолго Филогет вывалился из безумия и прошел мимо стражи в душный общий зал корчмы, чтобы вернуться с растрепанным букетом мать-и-мачехи. Желтыми цветочками по весне усеяны в Хоррхоле все склоны, и девчонки-цветочницы раздают букетики чуть ли не даром. Но ведь это неправильно — без цветов.

Желтыми цветочками была усеяна широкая постель. Они забились в складки простыней и алого стеганого одеяла, валялись между круглыми подушками с кистями по краям и у мраморного подножия кровати.

Покусывая стебелек, Ранки внимательно слушала рассказ Квадриги.

— Хорошо, — ведьма погладила ладонью широкую грудь мастера, поросшую рыжеватым волосом. — Сейчас ты накормишь меня обедом. А вечером встретимся. На месте.

Вечер упал на Хоррхол, как плащ на клетку с птицами. На синей шерсти мерцали редкие звезды. А в проломе улицы было вовсе темно, пусто и тихо. И в этой тишине шуршала метла, которой толстуха в юбке колоколом скребла крыльцо рядом с таинственным домом.

— Ты сама на себя не похожа, — усмехнулся Квадрига, когда Ранки его окликнула. Рыцарь-командор обдернула передник:

— Сам бы платье натянул на доспехи!

И презирая подглядывающих сквозь ставни горожан, одарила Филогета долгим поцелуем. Затем пригнула метлу и боком села на ручку. Оглянулась на мастера:

— Давай.

Он громко хмыкнул и устроился позади, обхватив Ранки за талию. Метла прогнулась, как перина, и, подпрыгнув, стала подниматься.

Слышно было, как местные обитатели с шумом отскакивают от окон. Ведьма сощурилась и потянула ручку метлы на себя.

— Мы чудесно смотрелись бы на фоне полной луны… — Квадрига стоял на плоской крыше, упираясь ладонями в колени, переводя дух после резкого взлета, — …если бы луна была видна.

— Я знала, что тебе понравится.

Ранки осторожно прислонила метлу прутьями вверх к медному гнезду крачки и избавилась от маскировочных одежек, сложив их и сунув под гнездо.

— Мне показалось, отсюда войти разумнее.

— Мне тоже. Смотри, их теперь две, — он погладил сидящую на гнезде крачку по жесткой спинке. — А может, этой не было видно снизу.

Рагнейда поразмышляла, заодно наколдовав себе и Филогету способность видеть в темноте.

— Ну-ка, — они дружно приподняли крачку за крылья, и мастер не удержавшись, присвистнул: в гнезде на клочке грязной соломы лежало золотое яйцо.

— Не трогай!

Медная крачка вернулась на место.

— Просто идеальный тайник.

— Или… — они переглянулись, одновременно подумав об одном и том же.

— Знаешь, магия тут есть, — Ранки поправила корд у бедра. — Только неопределенная и очень слабая. Давай все осмотрим, а обсудим позже, в «Удавленнике».

— Идет. Похоже, его часто открывали, — Квадрига показал ведьме царапины на раме чердачного окна.

— Там сейчас пусто, — Ранки прикинула взглядом, протиснется ли в кирасе, и решила, что пролезет.

Мастер перекинул ноги через подоконник и скользнул внутрь. Ведьма нырнула следом и бесшумно затворила окно.

На пыльном чердаке не нашлось ничего интересного, и они спустились по лесенке с надломленной ступенькой на второй этаж. Две захламленные спальни по обе стороны коридора убирались в последний раз лет сто назад. В первой жил неопрятный старик, во второй — прижимистая старуха. Забавно было разглядывать закаменевшие остатки трапезы на блюдце с отколотым краем, засаленные кальцонес, потеки желтка на кресле с вылезающей обивкой. Находить аккуратно разрезанные суровой ниткой свечки и кусочки мыла; поеденные молью шубы несусветной давности и кое-как заштопанные полосатые чулки или дешевые серьги с альмандинами, припрятанные в бочку с толокном.

— Противно, — заметила Рагнейда. — Но ничего особенного нет.