Безликие

— Это очень просто. Как окажешься за крепостными воротами, сразу же поворачивай влево и топчи педали. Если будешь ехать без остановок, то часа через два окажешься на Бескрайней пустоши. — И как бы между прочим добавил: — Если отправишься прямо сейчас, попадешь туда еще до заката.

— Ага, нашел дурака — на ночь глядя покидать крепость! — мрачно ухмыльнулся рыцарь.

— Извини, но мне показалось, что ты торопишься…

— Да, времени у меня в обрез, — согласился Мах. — Рассиживаться некогда, и если бы не подземные твари…

— Ты что, шутишь? — перебил рыцаря Скумс и посмотрел на него как на редкого, диковинного зверя, после чего расхохотался: — Ну ты даешь!.. Ведь любой малолетка знает, что на Бескрайней пустоши никаких монстров в помине нет. Даже самый быстроногий подземный монстр попросту не успеет добежать за ночь до пустоши — еще на полпути его испепелят рассветные лучи.

— А-а… Ну, тогда я, пожалуй… Мне, наверное, пора, — пробормотал Мах, смущенный такой своей промашкой.

Перед расставанием с Скумсом Мах купил у него за четыре монеты полуведерную флягу воды, пять фунтов сухарей, по паре фунтов сушеных фруктов и вяленого мяса. Сразу же сложил покупки в здоровенный багажный короб, расположенный в задней части четырехколесника. Потом уселся, взялся за рулевой рычаг и, строго наказав меняле вести себя хорошо, выехал со двора.

К поспешному отъезду Маха на ночь глядя, да еще на четырехколеснике местного менялы, стражи отнеслись совершенно спокойно. Доброго пути, правда, не пожелали, но и преграждать дорогу не стали. Мах благополучно миновал ворота и свернул налево.

* * *

К счастью для Маха, ему еще до заката удалось поймать попутный ветер. Необходимость крутить педали отпала, он распустил парус, и четырехколесник полетел как на крыльях. Закрепив рулевой рычаг, Мах сытно поужинал, умяв за один присест четверть всех сухарей и треть мяса. Потом он перебрался с жесткой скамьи рулевого на одно из четырех мягких пассажирских сидений, поудобнее на нем устроился и задремал, заручившись, разумеется, обещанием деда Пузыря истошно орать ему в ухо при малейшей опасности.

Но на этот раз деду Пузырю надрываться не пришлось. За всю ночь ничего особенного не случилось, чуткое сердце призрака ни разу не екнуло в предчувствии беды, ветер не сменился, и четырехколесник резво бежал куда надо.

Мах сам проснулся часа через полтора после рассвета. Он прекрасно выспался, пребывал в великолепном настроении и был буквально переполнен энергией. Однако попутный ветер наполнял паруса, четырехколесник вполне самостоятельно скользил по пескам, и энергию девать было некуда.

Позавтракав сухарями и сушеными фруктами, Мах предался созерцанию пейзажей. Теперь жаркие солнечные лучи и раскаленный песок ему не докучали. От солнца его защищал один из белых тентов, что были над каждым пассажирским сиденьем и над скамейкой рулевого, а от песчаной пыли — заклинание, окружавшее четырехколесник невидимым барьером. Так что у Маха были все возможности беззаботно смотреть по сторонам. Впрочем, это занятие ему довольно скоро наскучило — уж больно однообразны были пейзажи. Изнывая от безделья, он попытался разговорить деда Пузыря, чтобы скоротать за увлекательной беседой часок-другой, но не тут-то было. Стоило молодому рыцарю заикнуться о том, какого шороху они наведут в гнездилище разбойников, освобождая Лулу, как призрак вдруг остро осознал, что они движутся по недружественной территории, и, проклиная на все лады свою беспечность, полетел вперед, чтобы, как он выразился, смотреть в оба.

Где-то около полудня ветер резко сменил направление. Мах воспринял это как подарок судьбы, сворачивая бесполезный теперь парус, он едва не приплясывал от восторга — снова при деле! Мах быстренько освободил руль, крепко за него взялся и поставил ноги на педали.

Первые десять минут Мах работал с воодушевлением, и четырехколесник стрелой несся по пескам. Но потом ноги, непривычные к такой работе, стали уставать, и экипаж пошел уже не так резво. Так прошел час. Четырехколесник быстро катился под уклон, кое-как ехал по ровному и мучительно медленно вползал на барханы, а Мах, обливаясь потом, усталый и злой, на все лады проклинал предательство ветра.

Он так устал, что даже не заметил, как вернулся призрак, и пропустил мимо ушей его слова.

— Эй, Мах, у нас, кажется, будут приключения!

Ни слова, ни взгляда в ответ.

— Мах! Я тебе говорю! Ау-у! Это я, дед Пузырь! Мах, ты оглох, что ли?! — И призрак замахал руками прямо перед лицом рыцаря.

Подействовало: глаза рыцаря ожили и обрели осмысленное выражение.

— Эк тебя, беднягу, разморило! — посочувствовал призрак, но тут же голос его посуровел. — А ну, не раскисать! Сейчас же соберись, а то смотреть на тебя тошно!

— И не смотри, если тошно, — обиделся Мах. — Чего, спрашивается, приперся? Бездельник! Или не видишь, что человек работает?!

— Ах ты!.. — Дед Пузырь даже задохнулся от возмущения. — Сейчас некогда, но как-нибудь потом я с тобой посчитаюсь! Непременно!.. Кручусь тут, как белка в колесе, жизнь его никчемную оберегаю, а он меня — бездельником!..