Безликий

– Как все прошло с полицией? Твои высокопоставленные знакомые замолвили за тебя словечко?

Хозяйка клуба поморщилась.

– Учитывая обстоятельства, всем показалось разумным не предавать дело широкой огласке. Убитый со спущенными штанами сыщик не лучшая реклама для Ньютон-Маркта. Если история просочится в прессу, полетят головы.

– Надеюсь, я не слишком сильно приложил детектива-констебля? Он уже дал показания?

Софи перестала щелкать ножницами, заставила меня повернуть голову и лишь после этого ответила:

– Детектив-констебль очнулся и уверенно опознал в напавшем на него человеке Пьетро Моретти, художника клуба «Сирена».

– Как он объясняет свой визит в клуб?

– Никак. Уверяет, что сержант просто велел караулить в коридоре.

– Он не мог не слышать твоих криков!

– Не вертись! – одернула меня Софи.

Я не послушался и задал новый вопрос:

– Уже известно, как они попали внутрь?

– Якобы дверь была не была заперта.

– А сторож?

– Его убивать не собирались. Это вышло случайно, когда он попытался выставить их на улицу. Все списали на оказание сопротивления полицейским при исполнении служебных обязанностей. Расследования не будет.

– Чушь! – зло выругался я. – Что говорит их инспектор?

– Прекрати! – потребовала госпожа Робер. – Не стоит ворошить это дело! Этим и без нас есть кому заняться!

Я покривил уголок рта и перечить не стал. Заставил себя расслабиться и начал любоваться отражением подстригавшей меня женщины. Софи перехватила взгляд и заметила:

– Ты не кажешься особо расстроенным. Надоело возиться с красками?

– Вовсе нет.

Рисовать мне нравилось. Я немало преуспел в этом ремесле, пусть известным живописцем не тал бы даже при самой большой удаче. Для этого не хватало самой малости – вдохновения. Я мог подражать великим и копировать их стиль, но не более того.

– Что же тогда? – заинтересовалась Софи.

– Узнал о себе кое-что новое.

– В самом деле?

– Оказывается, я неплохо стреляю.

Госпожа Робер передернула плечами, словно отгоняя неприятное воспоминание, и начала выстригать затылок. Кожа там оказалась заметно светлее загорелой шеи, и это добавляло моему образу дополнительной убедительности, раз уж Жан-Пьер прибыл в столицу из колониальной Африки лишь пару месяцев назад.

Размеренно щелкали ножницы, состриженные волосы падали на пол и щекотали кожу. Когда на затылке открылась отметина старого ожога, Софи не выдержала и вздохнула.

– Пьетро! Тебе под силу стать самим совершенством, прекрасным, как античный Аполлон, к чему эти шрамы?

Я лишь неопределенно хмыкнул в ответ. Как обычному человеку не дано избавиться от пупка, так и ожоги в той или иной форме проявлялись в каждом из моих обличий. Они словно связывали меня с давно позабытой прошлой жизнью, но говорить об этом не хотелось.

Когда со стрижкой было покончено, я поднялся на ноги и произнес, намеренно грассируя «р»:

– Благодарю, мадам!

Софи сложила опасную бритву, которой подбривала мне шею, убрала ее на стол и от души рассмеялась.

– Пьетро, ты бесподобен!

– Жан-Пьер, – напомнил я. – Не забывай, кузина, меня зовут Жан-Пьер.

– До встречи, Жан-Пьер.

Кузина поцеловала меня в щеку и покинула мансарду, оставив после себя легкий аромат духов и куда более явственное предчувствие грядущих неприятностей. И если запах духов сгинул, стоило лишь спалить в камине листы с набросками, то дурные мысли никуда не делись. Не было ни малейших сомнений, что визит сыщиков в клуб отнюдь не случайность, а лишь первый ход в игре, правила которой нам никто не удосужился объяснить.

Впрочем, так или иначе, любая игра неизменно сводится к банальному «убей или умри». Третьего не дано. Не в этой жизни.

Часть первая

1

Новый Вавилон – город тысячи обличий. Он одинаково легко способен восхитить или ужаснуть, но едва ли хоть кто-то останется равнодушным при виде забранной в гранит набережной Ярдена, величественных дворцов и широких проспектов, древних амфитеатров и самой протяженной в мире подземки. А еще – раскаленных фабричных цехов, зловонных трущоб, смертельно опасных притонов, роскошных публичных домов и убогих опиумных курилен.

Столица Второй Империи одинаково легко притягивала к себе безграмотных мигрантов и выпускников престижных университетов, известных мошенников и непризнанных гениев, целеустремленных карьеристов и скучающих рантье.

Я любил этот город, хоть уже и не помнил за что.

Отчасти, наверное, за то, что Новый Вавилон напоминал меня самого. Он не мог существовать и все же существовал.

Без малого две тысячи лет назад падшие вырвали северную часть Аравийского тогда еще полуострова и, как малолетние проказники насыпают в лужу пригоршню песка, зашвырнули ее в Атлантический океан. Так возникла Атлантида, а на ней появился Новый Вавилон. Отсюда падшие правили миром и здесь же нашли свой конец. Но, даже сгинув, умудрились отравить свергнувших их бунтовщиков.

Своею кровью, своею силой.