Безликий

После клуба я зашел в банк и оформил вклад на предъявителя с доступом по кодовому слову. Затем отправился на кладбище — далеко не самое престижное в столице и расположенное далеко в пригороде, зато производящее впечатление места тихого и умиротворенного.

За похоронами Ольги наблюдал издалека, не желая мозолить глаза немногочисленным посетителям погребальной церемонии, но Бастиан Моран отыскал меня и на лавочке под сенью вековых дубов.

— Так и знал, что найду вас здесь, — произнес инспектор, присаживаясь рядом.

— Нисколько в этом не сомневался, — ответил я без всякой улыбки. Шпики Третьего департамента таскались за мной со вчерашнего дня с показной демонстративностью.

Бастиан Моран улыбнулся краешком рта, достал пачку сигарет и закурил. Его бледное лицо показалось непривычно отрешенным и задумчивым.

— Скажу начистоту, — начал он, сделав несколько глубоких затяжек, — занимайся я этим делом официально с самого начала, все его фигуранты давно сидели бы за решеткой.

— Маркизу Арлину повезло, — пожал я плечами.

Инспектор задумчиво посмотрел на крупный бриллиант в перстне и никак комментировать услышанное не стал. Просто пропустил мимо ушей. Но я в своих выводах нисколько не сомневался. По всему выходило, что Моран искал валики фонографа отнюдь не для сокрытия улик. Слишком уж нервно он отреагировал на огненный всполох в окнах клуба. Инспектор хотел именно отыскать записи крамольных разговоров, а вовсе не уничтожить их. Он вел свою игру.

Неофициально.

Бастиан Моран докурил сигарету и выкинул окурок в урну.

— Это была сложная головоломка, — сказал он потом. — Мне катастрофически не хватало информации. Приходилось оперировать слухами и догадками.

— Что же изменилось теперь? — поинтересовался я, потирая забинтованную правую кисть.

— Теперь у меня есть отгадка. И я хочу ее проверить. А вы поможете мне в этом.

— А смысл?

Инспектор изогнул тонкую бровь.

— Вы нуждаетесь в стимуле?

Я покачал головой.

— Нет, какой смысл ворошить прошлое?

— Банальное любопытство, — ответил Моран, уловил мое недоверие и мягко улыбнулся. — И потом, всегда остается вероятность ошибки. Вдруг я что-то упускаю? Если ваш ответ не совпадет с моими выводами… Что ж… Тогда я не стану торопиться с передачей дела в архив.

У меня вырвался короткий смешок.

Метод кнута и пряника? Увы, пряника не было и в помине. Впрочем, я не стал испытывать терпение собеседника и спросил:

— Что вы хотите узнать?

— Вся эта история началась не из-за валиков?

— Нет.

— А из-за чего? — остро глянул на меня Бастиан Моран. — Просто назовите имя. Одно-единственное правильное имя.

Я надолго задумался, потом сказал:

— Рудольф Дизель.

Инспектор кивнул, не проявив ни малейшего удивления.

— В свое время исчезновение Дизеля наделало много шума, — произнес Моран, глядя куда-то в сторону. — Следы вели на самый верх, и дело замяли, не дав довести расследование до конца. — Он помолчал и начал перечислять: — Бывший министр юстиции был дружен с госпожой Робер, а его племянник неоднократно встречался с бароном фон Страге. И при этом лояльные вашей кузине сотрудники полиции проявляли неоправданное любопытство к налету на Ссудно-сберегательную кассу Фойла и Морса. Все кусочки головоломки были у меня перед глазами, но я не мог собрать их воедино, пока мы не нашли грабителей.

— О! — притворно удивился я. — Их арестовали? В газетах об этом ничего не писали.

— Их убили, не арестовали, — поправил меня Бастиан Моран. — И убили не при задержании. С ними расправились из-за бумаг Дизеля.

Я посчитал уместным выразить сомнение в словах собеседника.

— Вы так считаете?

— Налетчики сожгли все, кроме денег, но писчая бумага горит плохо, если кидать ее в огонь целыми стопками. Кое-что удалось восстановить. Так я узнал о Дизеле и сложил одно с другим. Анри Фальер хотел продать это изобретение барону?

— Все вышло из-под контроля, — признал я.

Бастиан Моран покачал головой и поднялся со скамейки.

— Столько времени потрачено впустую! — вздохнул он и, не прощаясь, зашагал по тропинке.

Я тоже на кладбище задерживаться не стал.

У меня была запланирована встреча с человеком, который об этом еще не знал.

Доктор Бартон жил в двух кварталах от больницы округа Кулон и потому каждый рабочий день ходил со службы обедать домой. Я караулил его на ближайшем перекрестке. Пока стоял, размотал и выкинул в урну бинт с правой кисти. Сжал кулак — разжал, пальцы слушались; от глубоких порезов на коже остались только белые ниточки шрамов.

Левую руку после вчерашнего попадания сгустка тьмы ощутимо ломило, но подвижности она не потеряла. В отличие от поэта, мне удалось избежать серьезных увечий. Повезло или свою роль сыграл специфический талант, этого я сказать не мог. Даже и не думал об этом; мысли были заняты предстоящей встречей.

Доктор Бартон знал, где искать профессора Берлигера, а профессор знал меня. Меня настоящего. И мог — нет! — обязан был все об этом рассказать. Я не собирался прибегать к насилию, но всерьез рассчитывал добиться своего. Любыми средствами.