Безликий

Винтер проглотила истерический порыв рассмеяться, схватившись за ручку морозильной камеры и потянув ее на себя. Увидит ли он это? Она не осмелилась оставить дверь открытой слишком сильно.

Раздался еще один щелчок, и ложка разлетелась вдребезги. С приглушенным проклятием Винтер бросилась к узкому шкафу для уборщиц рядом с морозильником и забилась под швабры и метлы.

Едва смея дышать, она услышала, как Олли вошел в кухню.

— Винтер, — позвал он. — Почему ты все так усложняешь?

Она прикусила нижнюю губу. Жар от пламени стал невыносимым, и слезы текли по ее щекам от сочетания дыма и ужаса. И что еще хуже, желание кашлять стало почти неотступным.

— Ах.

Его шаги направились к двери квартиры. Винтер напряглась и приготовилась бежать в столовую, если он пойдет наверх. Она могла выйти через парадную дверь и закричать о помощи.

Неудивительно, что он не поддался на ее уловку. В конце концов, она сделала все достаточно очевидно.

— Так, так, Винтер, — насмешливо произнес Олли. — Ты считаешь меня глупым? — Шаги направились обратно к центру кухни. — Выходи, выходи, где бы ты ни пряталась.

Винтер вздрогнула, прикусив губу так сильно, что почувствовала вкус крови. Инстинкт подсказывал ей, что нужно бежать. Будто она мышь, загнанная в угол кошкой. Как это называется? Бежать или драться? Она определенно думала о бегстве. Примечательно, что именно тренировки Эрики удержали ее от глупых поступков. Она научила Винтер дыхательным техникам, чтобы преодолеть приступы паники.

Вдохнуть, задержать дыхание и выдохнуть. Вдох, задержка и выдох.

Она повторяла эту мантру в голове, пока шаги приближались. Винтер глубже вжалась в швабру, посылая быструю молитву. Сейчас или никогда.

— Умно, Винтер, — пробормотал Олли, так близко, что волосы поднялись на затылке Винтер. — Но недостаточно хорошо.

Раздался тихий скрип, когда Олли открыл дверцу морозильной камеры и заглянул внутрь. У него хватило ума не входить до конца, но это не имело значения.

Подгоняемая страхом, яростью и адреналином, Винтер выпрыгнула из шкафа и всем весом навалилась на дверь. Та захлопнулась с удовлетворительным стуком, заперев Олли внутри.

— Сука! — закричал он в гневе. — Я собирался сделать это как можно более безболезненно для тебя. Теперь я намерен заставить тебя страдать.

Раздался скрежет, когда он подергал ручку. Затем наступила шокированная пауза, прежде чем Олли осознал, что она сделала.

— Нет! — Его крик заглушила толстая дверь. — Выпусти меня.

— Тебе следовало починить ручку, больной ублюдок.

Пнув морозильник, чтобы выпустить часть своей лавины эмоций, она вытерла слезы с глаз. Она сделала это. Она выжила. И теперь Олли заперт в морозильной камере до тех пор, пока не приедут полицейские и не увезут его в тюрьму.

Она надеялась, что они запрут камеру и никогда, никогда его не выпустят.

Винтер повернулась, намереваясь выбежать из кухни. Она хотела оказаться подальше от этого места. Но ей не удалось сделать и шага.

Прямо перед ней выросла стена пламени.

Ее сердце сжалось от ужаса. Она попала в такую же ловушку, как и Олли.

***

Ноа с визгом рванул прочь от мастерской Оливера, минуя знаки «стоп» и делая вид, что ограничения скорости не существует, когда мчался по узким улочкам. Он не понимал, что заставляет его срочно ехать в больницу. Однако был уверен, что раскрыл злодея. Иначе зачем бы Оливеру прятать телефон Винтер в комоде? И он не сомневался, что Шелли будет искать мастера в Ларкине. Значит, незачем гнать как маньяк.

Но сказать себе, что все в порядке, и заставить себя поверить в это — две большие разницы. На самом деле, от этого становилось только хуже. Сколько раз он ошибался за последнюю неделю? Хотя, в его защиту можно сказать, что никто не думал, что тихий, трудолюбивый мужчина с застенчивой улыбкой — хладнокровный убийца, — язвительно признал Ноа.

Однако он не собирался игнорировать тяжелое чувство ужаса, которое пульсировало в нем. Ему нужно поскорее оказаться рядом с Винтер. Чтобы она находилась в его объятиях, и он точно знал, что она в безопасности.

Пренебрегая осторожностью, Ноа вошел в поворот достаточно быстро, едва не опрокинув свой джип. Раздался громкий гудок машины, которую он только что подрезал, но ему все равно. Он смотрел вперед, мчась по Седр-авеню. Существовали и другие улицы, где движение поменьше, но этот путь вел быстрее всего к близлежащему шоссе.

Он находился в паре кварталов от «Винтер Гарден», когда почувствовал запах дыма. Сначала Ноа едва его уловил. Всегда находились люди, которые жгли листья или мусор, несмотря на то, что в черте города — это запрещено. Но чем ближе он подъезжал к ресторану, тем гуще становился дым.

Неохотно замедляя скорость, Ноа позволил своему взгляду пробежаться по трехэтажному кирпичному зданию. Сначала он не увидел ничего необычного. Затем заметил темный шлейф дыма, выходящий из разбитого окна. Секундой позже он разглядел фургон, припаркованный рядом с рестораном.

Черт. Это был фургон Оливера Уилера.