Безликий

Винтер поморщилась. Легко представить, как ее дедушка вышвырнул отца с фермы без единого пенни. Она обожала этого ворчливого старика, но он мог быть жестоким. Как и многие мужчины его возраста, он считал, что всегда прав.

— Что сделал папа?

— Продал несколько старых книг. — Сандер закатил глаза. — Честно говоря, он плакал как ребенок, когда упаковывал их в коробки, чтобы отправить на аукцион. Мне никогда не было так стыдно.

— Это некрасиво, дедушка. Папина коллекция книг очень важна для него.

— Я никогда не пойму, как он может быть моей собственной плотью и кровью.

Винтер не обратила внимания на ворчание дедушки. Сандер мог быть разочарован в своем сыне, но он любил его. И если бы дело дошло до беды, он сделал бы все необходимое, чтобы обеспечить Эдгара.

Вместо этого ее мысли сосредоточились на новых откровениях о ее маме.

Она прижала руку к животу, чувствуя, что ей нехорошо. Мало того, что Лорел спала с кем попало, так она еще и довела отца до того, что он продавал свои драгоценные книги, чтобы оплатить счета. Дело в том, что ей было скучно? Одиноко? Она сожалела о своем выборе жизненного пути?

Или дело в чем-то другом? Что-то внутри нее, что заставляло принимать плохие решения? За то время, что Винтер проходила терапию, она встречала множество травмированных детей. Они часто вели себя агрессивно по разным причинам.

Винтер откинулась в кресле, усталость навалилась на нее тяжелым грузом.

— Я думала, что знаю маму, — пробормотала она. — Я имею в виду, не так, как нормальные девочки знают свою мать. Ведь мы же не разделили наши жизни. — Она покачала головой. — Но теперь все это похоже на ложь.

Сандер изучал ее с явным беспокойством, его худое лицо смягчилось от сожаления.

— Не забивай себе этим голову, девочка.

— Ты не понимаешь.

— Конечно, понимаю, — настаивал он. — Люди никогда не хотят говорить плохо о мертвых. Ты выросла, считая свою маму святой. Ни одна женщина не может соответствовать этому стандарту.

Он не ошибся. Винтер не считала свою маму святой, но определенно возвела ее на пьедестал. А ее бабушка Херст дополнила миф о Лорел Мур.

Поскольку ее мама умерла, когда Винтер была совсем маленькой, они никогда не переживали бунтарские подростковые годы, не спорили о том, с кем ей встречаться и куда поступать в колледж. Вместо этого Лорел Мур оставалась красивой женщиной на фотографии, которая никогда не старела и не разочаровывала Винтер. Ее картины висели в ресторане Винтер, но она никогда не затмевала дочь своим талантом. И хотя Винтер регулярно навещала могилу матери, у них никогда не возникло отношений, которые могли бы быть чреваты обидами и сожалениями.

— Это правда, — согласилась она тихо.

— У всех нас есть свои недостатки. Включая Лорел. — Сандер оперся предплечьями на стол, его пронзительный взгляд прошелся по ее лицу. — Это все, что тебя беспокоит?

— Нет.

— Винтер?

— Я думаю, маму убили.

Слова упали, как бомба, и Винтер сжала руки, когда шокированная тишина заполнила кухню. Она не собиралась обсуждать свои подозрения с дедом. Он и так будет встревожен, когда она скажет ему, что кто-то проник в ее квартиру. Меньше всего ему следовало думать о каком-то сумасшедшем убийце, вернувшемся из прошлого. Но, как дедушка уже сказал, он не дурак. Он не мог не задуматься, почему она вдруг стала задавать вопросы о своей матери. И почему злоумышленник оставил записку о мертвых.

Сандер нахмурился.

— Мы знаем, что она была убита.

— Преднамеренно, — уточнила Винтер. Теперь, когда открыла свои страхи, она могла бы узнать мнение своего дедушки. Он наверняка знал, имелись ли у ее матери враги.

Сандер без предупреждения хлопнул ладонью по столику, отчего зазвенела посуда.

— Кто вбил тебе в голову эту дурацкую мысль?

— Рудольф Янсен.

— Шериф из Пайка?

— Да.

— Я думал, что он мертв?

— Да, но он оставил после себя фотографию той ночи, когда застрелили мою мать, — объяснила она ему.

Сандер застыл, словно пытаясь осмыслить ее слова. Винтер поморщилась. Она выразилась слишком прямолинейно. В конце концов, Лорел была невесткой Сандера, даже если они и не поддерживали близких отношений. Они были семьей.

— Я не понимаю, — наконец выдавил он из себя. — Есть новые улики?

Винтер покачала головой.

— Нет, но шериф сомневался, что это произошло случайно.

— Почему?

— Потому что моя мама уже отдала свою сумочку, когда в нее стреляли.

Он моргнул.

— И это все?

— Разве ты не понимаешь? Шериф считал, что причин стрелять в нее не было.

— И у него имелся подозреваемый?

— Нет, но…

— Дело возобновили?

— Нет.

— Тогда оставь это, Винтер, — взмолился дедушка. — Мне не нравится видеть тебя расстроенной.

Она опустила взгляд на свои руки, крепко сжатые на коленях. Винтер не собиралась рассказывать ему, что столкнулась с одним из любовников своей матери, или что Линда Бейкер намекнула, что ее мать довела человека до самоубийства, но она должна рассказать, почему приехала на ферму.

— Я не могу, — пробормотала она.

— Почему?

— Кто-то вломился в ресторан.

Сандер резко вдохнул, его раздражение мгновенно сменилось беспокойством.

— Когда?

— Сегодня утром.

— Ты находилась там? Видела злоумышленника?