Безликий бастион (СИ)

Девушка завела меня за один из стеллажей, что был у лестнице с окном, и скрылась в тени. Её было невидно настолько сильно, что через темноту даже не проглядывался соблазнительный женский силуэт. Я пошарил руками впереди себя, что бы нащупать девушку, но она убрала мои руки подальше от себя и стала медленно и глубоко вздыхать. Я понимал, что ей нелегко это делать, так как чувствовал в ней туже тягу, что и чувствовал в себе к ней, но желание поцеловать меня в ней билось сильнее.

Мне хотелось успокоить её сказать, что это необязательно, сказать, что я подожду и что никуда не денусь. Но все слова сейчас были бессмысленны. Ева была в себе настолько глубоко, что достать её из внутреннего транса было проблематично. Даже для меня, для человека, что вытащил её из собственных предрассудков и самоненависти. По крайней мере, я пытался это сделать.

-Ева,- Позвал её я. – Тебе сложно сейчас решиться, и я тебя понимаю. Если ты не желаешь…- Я не успел договорить, так как она меня прервала.

-Я желаю, Антон. Больше всего на свете.

В темноте я видел, как руки силуэта потянулись к лицу, и недолго копошась, они отпустились вниз с чем-то немалым по размеру. Было не сложно догадаться, что с маской. Музыка заиграла в зале ещё громче, словно мешая мне услышать её сердцебиение, которое неслышно было, наверное, на Марсе. Но не только её сердце пыталось вырваться из груди, моё тоже. И вот когда музыкальное крещендо разнеслось вновь по залу, доходя даже до нас и донося нам припев, Ева немного отшатнулась.

Из темноты послышался настолько отчётливый и громкий вздох, гласящий о её готовности. Силуэт в темноте немного помялся и потоптался на месте, не решаясь сделать один единственный шаг навстречу ко мне. Всего один.

-Ева, не бойся. Всё самое сложное позади.

-Ты ошибаешься, Антон.- Тихо вымолвила она, делая этот решающий и последний шаг навстречу ко мне. –Все сложности только начинаются…

***

Я совсем не должен был так реагировать, но всё-таки не сдержал эмоций и отшатнулся, падая задницей на стеллаж. Книги с громким грохотом повалились вниз вслед за самой деревянной полкой. Мой рот непроизвольно открылся буквой «О», а глаза расширились, как у испуганного ребёнка. И если честно, то я был готов убить себя в тот момент. Я повел себя как трус, увидев то, что так желал, а как оказалось впоследствии, не желал, увидеть. Я сам вынудил её на это, а теперь шарахался, словно повстречал призрака. Но оказывается, призрака я видел каждый день, когда она была в маске. Сейчас она не была безликой. Сейчас у неё было лицо. Самое ужасное лицо, что я когда-либо видел.

Но и самое прекрасное, губы которого я желал целовать. Целовал бы, не отрываясь и не имея возможности этого сделать. Теперь, увидев её настоящую, я мог решить, сбежать мне или нет. Податься той головокружительной любви, которая мне казалось с самого начала, или нет. Теперь я мог решить, чего именно хочу. И в эти «хочу» входила ли Ева?!

Ровная, шелковистая, как на всём остальном теле, кожа отсутствовала на лице. Отсутствовали и брови, которые были сбриты и поверх которых находились огромные зашитые медицинскими нитями, шрамы. Но эти шрамы не кончались там, они вновь начинались у подбородка, доходя почти до правого глаза и рассекая губы. Левая ноздря, как и эти шрамы, была зашита нитями. Кожа по всему лицу была не просто похожа на кусок обгорелого мяса, она была сравнима, с пролежавшем уже не один месяц на солнце, куском гноящейся и кровоточащей массы.

Если бы меня спросили, описать Еву до трагедии, что случилось около десяти лет назад, я бы никогда этого не смог сделать. Никогда. От прежней красоты, какую видели в ней все до случившегося, не осталось и следа. Теперь я понимал, почему она ненавидела своё лицо. Прекрасно понимал.

Но это совсем не значило, что моя возникшая к ней симпатия, а быть может даже больше, угасла в одно мгновение. В мгновение, когда она открыла то, что скрывала от всех все эти годы. Я не знаю почему, но я словно влюбился в неё снова. Испугался, но влюбился. Влюбился так, как даже не мог себе представить. Ведь для меня такой любви ранее не существовало.

-Кажется, ты больше не горишь идеей поцеловать меня. Оно и правильно.- Усмехнулась Ева, обнажая свои ровные и белоснежные зубы. –Этого я и ожидала. Знала, что так всё выйдет. И знаешь, Антон, я совсем тебя не осуждаю. Ничуть. Ни капли. Так ведь всё, действительно, должно было произойти. Я не такая красавица, какой ты ожидал меня увидеть. Даже и близко рядом не стою. И теперь Ева Майер имеет для тебя лицо. Своё самое настоящее лицо. Такое какое оно есть. Самое ужасное и страшное на этой планет.- И снова эта горькая ухмылка. –И если ты завтра решишь сбежать, собрав все шмотки, я тебя пойму. И не за что не стану осуждать. Я бы тоже сбежала. Да вот только от себя не убежишь…