Безликий бог

— Пусть величайший из лланов не корит себя. Знай, что бог этого человека слишком могуч. Никогда не вини себя за поражение, нанесенное более сильным противником.

— Великодушие Кулла не знает границ, но иггуры никогда не простят себя за свершенное.

Затем ллан велел своим людям расходиться, а сам вместе с Куллом уединился в своем шатре. Всю ночь они говорили, прерываясь иногда на короткое время, чтобы выпить и перекусить.

Сначала ллан рассказывал о том, что произошло за последние дни.

Оказывается, к ним всего десять дней назад пришел тот самый тщедушный человечек.

Его приняли как гостя, но после того как он разделил со всеми трапезу, а значит, ему уже не могли причинить никакого вреда, пришелец заявил, что все должны подчиняться ему как посланцу Великого Лодра. Все обязаны были отказаться от своих божеств и начать возносить хвалы новому богу. Ежедневно. И лучше с жертвами. И еще лучше — с человеческими. Да жертвовать не кого попало, а тех, на кого укажет проповедник. Начать хорошо бы с дочки ллана.

Над ним только посмеялись и отказали. Что было уже странно. С таким человеком следовало поступить совсем иначе. К примеру, привязать за руки и ноги к верблюдам, и погнать их в противоположные стороны. Но даже мысли ни у кого не возникло поступить в согласии со славными традициями предков. У гостя только спросили, а почему, собственно, дочка ллана? Гость терпеливо и правдиво объяснил, что у нее есть склонность к магии, и надо у нее эту способность отнять. Вместе с жизнью. Другого способа нет. Его вежливо выслушали, но в просьбе отказали.

На следующий день гость повторил просьбу тем же спокойным голосом.

И уже несколько приближенных ллана спросили у него: «Почему бы и нет? Дочку, конечно, жаль, но и отказывать гостю нехорошо».

Ллан только вяло удивился поведению подданных.

А еще через несколько дней несколько воинов выразили готовность силой оружия заставить сделать такое доброе дело, как помочь гостю прирезать всего-то — какие пустяки! — десяток-другой человек во славу его замечательного бога. Нужных людей связали и назначили день жертвоприношения. Но два дня назад проповедник вдруг необычайно оживился и разослал во все стороны разъезды с требованием поймать и привезти рыщущего в песках человека, который откликается на имя Кулл. Иггуры уже не возмущались и не удивлялись. Даже ллан. Даже когда Кулла повели на смерть.

Алгарр безмерно изумился, узнав, что кто-то варвару помог. Видимо, проповедник не досмотрел и пропустил одного иггура, обладавшего магическими способностями и оказавшегося к тому же невосприимчивым к его колдовству и весьма неглупым — ведь никому и в голову не пришло его искать.

Кулл осмелился посоветовать ллану наградить умного и смелого воина, ведь благодаря ему силы Тьмы снова потерпели поражение…

— Силы Тьмы, — задумчиво повторил ллан Алгарр. — А что тебя привело к нам, мой друг?

Теперь начал рассказывать Кулл. Ллан его не прерывал, только иногда качал головой и цокал языком. Вскоре атлант изложил свою просьбу и замолчал, ожидая решения ллана. Алгарр не потратил на раздумья ни мгновения.

— Конечно! — воскликнул он. — Мы все пойдем за тобой.

— К сожалению, — вздохнул варвар, стараясь сделать вид, что огорчен, — я не могу принять предложение великого ллана. Переезд всего народа вместе с женщинами, детьми и шатрами займет чересчур много времени. А у нас его нет.

— Тогда все наши воины сядут на коней и помогут тебе.

— Щедрость ллана безгранична, но кто будет охранять остальных от соседей или войска Лодра, если оно пройдет здесь?

— Да, — погладил в задумчивости бороду ллан. — Ты прав. Хотя наши женщины не намного уступают в храбрости мужчинам, но терять кого-либо из них нам не подобает. Хорошо. Ты получишь пятьсот воинов.

— Пятьсот? Сколько же останется вам? Мне вполне хватит полусотни!

— Четыреста! А у нас останется сто шестьдесят мужчин, достигших возраста воинов.

— Пятьдесят два, и ни человеком больше! — твердо сказал Кулл.

Не ожидавший такого странного торга, ллан даже поперхнулся. Атлант искоса взглянул на него и пробормотал:

— Пятьдесят три.

— Кулл, — проникновенно сказал ему ллан, — пятьдесят четвертым поедет мой сын. Он стоит десятерых в битве.

Собеседники закрепили договор добрым глотком вина, после чего Кулл продолжил:

— Возможно, через эти земли вскоре пройдет войско Лодра. Так что вам лучше всего отойти подальше отсюда.

— Что?! Это неслыханно! Иггуры никогда не отступали перед противником. Тем более, что ты предлагаешь нам бежать, даже не встретившись с ним в честной битве? Никогда.

Кулл сжал зубы, сдерживая проклятья, и ненадолго прикрыл глаза. Как тяжело общаться с жителями пустынь!

Кровь у них горячая, это верно. Но не портятся ли при этом мозги? Вместо того чтобы хорошенько поразмыслить и понять, что противник не позволяет кому-нибудь воевать с ним честно, ллан готов бросить все племя в бой.