Безликий и Чудовище (СИ)

— Что? Что, Зиг? Не узнал меня?! А я тебя прекра-а-асно узнал! Прекра-а-асно! Не веришь? А ты верь, верь! На вере весь мир держится! И «Ковчег» ваш на «честном слове» держался! Так что, ладно, можешь не верить…

После этого король взалпом выпил половину того, что оставалось в тот момент во всё еще находившейся у него в свободной руке бутылке, а потом, с бодрым «Но выпить ты со мной обязан, уж не обессудь!» и сжав лицо бедняги Зигмунда в тиски, сунул горлышко бутыли последнему в рот, чуть не выбив ему зубы.

Едкое пойло обожгло горло, Зигмунд вновь закашлялся и всё-таки поднял изнуренный взгляд на своего мучителя.

— Ё-ё-ошкарный бабай, ну тебя и изрисовали! — Прокряхтел Бальтазар, стирая грязным пальцем потек крови на лице собеседника. Пленник на это в очередной раз никак не среагировал и вообще пытался сделать искренний вид, что настолько слаб, что даже говорить не в состоянии.

— И всё-таки это очень мило, — Бальтазар сделал финальный глоток из многострадальной бутыли и наконец отправил её на вечный покой одним ударом об пол — что сам великий Зигмунд… Эх-х… Б-а-а-Лин, ты прости, совсем твою фамилию забыл, столько времени прошло…

Половина разбитой бутылки приблизилась к шее Зигмунда остриём осколков, что заставило мужчину запрокинуть голову назад.

— И всё-таки мне просто в лом, когда я стою уже десять минут, распинаюсь, как кретин, а эта скотина всё молчит и молчит. — Лицо Бальтазара приближалось к лицу пленника с каждым словом всё ближе и ближе, из ускоряющего своё движение при каждом выдаваемом звуке рта забрызгала слюна, глаза короля стали наливаться кровью и на последнем слове острие одного из осколков резко и быстро полоснуло древнейшего по шее, оставив ровную, продолговатую царапину.

— Ну?! — Загудел, точно поезд перед отправкой, пока Зигмунд шипел от боли.

— Я…

— Что?! Ну! Говори же! Говори!

— Я не собираюсь с тобой разговаривать.

Бальтазара в тот момент ввергла в немое негодование не столько сама фраза, сколько сам тон, с которым она была сказана. Словно учитель нашкодившему школьнику… Ладно, старик, видать, всё еще не понял, что их статусы немного изменились.

Рука в железной перчатке хлестнула пленного по щеке, отчего на ней остались несколько глубоких царапин из-за когтей.

— Я вижу, наш гость еще немного не осознал, что его сюда привели живым и относительно целым не для этого.

— «Живым и относительно целым»? Ты мне одолжение этим сделал? — Бальтазар схватился за охапку цепей, удерживавших собеседника, и пустил ток.

— Ты хоть знаешь… — Оправившись от разряда выдохнул Зиг. — Ты хоть знаешь, насколько ты сейчас мерзко выглядишь?

— Хах, нет Зиг! Вообще не в курсе! — После этого последовал еще один разряд. — Какие же мы всё-таки дерзкие по отношению к верхушке стали! — И еще один. — А раньше моему папаше даже слова поперек не мог ляпнуть! — И еще. — Да и раз уж есть у тебя хоть какой-то характер, то чего раньше его не проявил, а? Зиг! — И еще. — Зиг, ты слышишь?! У тебя был шанс всё уладить сразу! Там! В тот день! — И еще… — Не помнишь?! Так я тебе напо-о-омню! Вот! Теперь вспомнил? Вспомнил, я тебя спрашиваю?! Тогда, почему?! Рот открой просто, и скажи! Зиг, ну же!

К моменту, когда всё это адское зрелище прекратилось, от Зигмунда уже шел дым. Окончательно размазанный чародей чуть ли не лежал от усталости, но лишь все еще висевшая на цепях и бьющаяся в жутких конвульсиях одна из рук (у второй руки лопнули цепи) всё еще держала его на вису.

Бальтазар, пребывая на пике нервов, сделал несколько шагов назад.

— Я… — Наконец послышался слабый голос.

— Чего? — Бальтазар наклонил голову к плечу и прищурился.

— Я просто хотел тебе помочь, понимаешь? У тебя был огромный потенциал. Да, твои родители этого не видели, их можно понять, Бальтазар, но зато видел я. И я захотел помочь тебе раскрыться. И это почти получилось.

Вновь зависло короткое молчание.

— «Почти»? — Нервно усмехнулся Бальтазар. — В смысле, «почти»? Зиг! Зигмунд, я с тобой говорю!

— Ты серьёзно не видишь?! — За много лет их знакомства, это был один из немногих случаев на памяти короля, когда его давний друг по-настоящему вспылил. — Всё что ты устроил здесь, всё, что ты устроил там — как это вообще можно назвать?

— Как назвать? Каждому по делам своим, Зиг, каждому по делам!..

— По де..? — Через силу подавив приступ ярости, Зигмунд размеренно выдохнул и только после этого вновь начал говорить: