Безликий (ЛП)

Но уставился на свою подругу.

— А-а?

Она ухмыльнулась.

— А ты хочешь, чтобы она осталась у тебя?

Да. Это слово сформировалось в его сознании с шокирующей ясностью. Он надеялся, что Винтер сама предложит поселиться в его коттедже, чтобы он мог защитить ее. Не только потому, что она доверяла ему как другу, но и потому, что…

Потому что она хотела бы быть рядом с ним.

Ноа тяжело вздохнул. Последние несколько дней разбили его упрямое убеждение, что Винтер всего лишь друг. На самом деле, Ноа подозревал, что какая-то его часть всегда знала, что он просто ждал подходящего момента, чтобы признаться в этом и себе, и Винтер.

Сейчас не подходящее время.

— Я не хочу, чтобы она оставалась одна, — ответил он Шелли.

— Это не ответ.

— Это все, что ты от меня услышишь.

— Честно. — Шелли скользнула за руль своего внедорожника. — Дай мне знать, если у Винтер появятся еще какие-нибудь нежелательные посетители.

Глава 9

После обеда Винтер отмывала дождевые бочки, которые использовала для полива овощных грядок в теплицах, а также перекрашивала контейнер для компоста, в котором хранилось удобрение. Ей требовалась тяжелая физическая работа, чтобы перестать думать о том, что кто-то пробрался в ее дом. Возможно, это тот же человек, который убил ее мать.

От одной этой возможности у нее мурашки по коже.

Только когда тени начали сгущаться над полем, где она построила свои теплицы, Винтер направилась вверх по холму к небольшому белому фермерскому дому с покатой крышей и крыльцом. За последний час поднялся ветерок, и вместе с понижением температуры он превратился из прохладного в откровенно холодный.

Прибавив шагу, Винтер проскочила мимо молочного сарая и отдельно стоящего гаража. Она приостановилась, чтобы помыть руки под насосом, прежде чем подняться по ступенькам на крыльцо.

Ее дедушка поднялся с деревянного кресла-качалки, сидя в котором он ждал ее, и одобрительно посмотрел на Винтер.

— Ну, по крайней мере, у тебя появился румянец на щеках, — отметил он.

Винтер помрачнела. Прежде чем отправиться на поле, она надела куртку и шапку, но к концу дня ни того, ни другого оказалось недостаточно.

— Кажется, это называется обморожение.

Старик фыркнул. Сандер Мур был невысоким, стройным мужчиной, который, несмотря на свои семьдесят девять лет, все еще носил густую гриву серебристых волос. Его глаза поражали пронзительной голубизной, а кожа имела ровный румяный цвет. На часах уже пять часов, поэтому он переоделся из своего комбинезона в брюки и рубашку на пуговицах. Этот ритуал дедушка выполнял каждый вечер, несмотря на то, что жил один после смерти жены тридцать лет назад. Он объяснял Винтер, что переодевание — это единственный способ для фермера понять, что рабочий день закончился.

— Глупости, — укорил он. — Воздух не приносит пользы, если не бодрит.

Винтер дрожала.

— Скажи это людям, которые счастливо греются на пляжах во Флориде.

— Только не говори, что становишься мягкотелой, ладно?

Винтер повернулась, чтобы взглянуть на пастбища, окружавшие ферму. Ей нравился этот вид. Дом был построен на самой высокой точке земли, что позволяло ей видеть на многие мили, несмотря на тени, ползущие по пустым полям и загонам. Когда-то здесь располагалась оживленная молочная ферма, но с годами ее деду пришлось сократить производство. Не только из-за финансов, но и из-за отсутствия наследника, готового взять на себя основную часть работы. Дедушка стал слишком стар и немощен, чтобы продолжать.

— Может быть, — пробормотала она.

Сандер пошевелился, чтобы открыть соседнюю дверь.

— Заходи. У меня на столе тушеное мясо и горячие булочки.

— Звучит неплохо.

Они вошли в кухню, которая не ремонтировалась с конца пятидесятых годов. Шкафы, выкрашенные в зеленый цвет, висели под причудливыми углами, так как дом осел на покосившемся фундаменте. В середине пола образовалась впадина, а бытовая техника из белой превратилась в странно бежевую. Тем не менее, в доме, построенном еще ее прапрадедом, царил домашний уют.

Они устроились за кофейным столиком, рядом с холодильником. В доме имелась официальная столовая, но деревянный стол скрывался под коробками с квитанциями, налоговыми документами и старыми журналами. Сандер не страдал накопительством, но ему было трудно выбрасывать то, что, по его мнению, могло пригодиться в будущем. Кроме того, когда он оставался здесь один, то обычно ел на подносе у телевизора в гостиной.

Винтер намазывала маслом горячую булочку, когда ее дедушка задал вопрос, который, без сомнения, вертелся у него на языке с тех пор, как она приехала на ферму.

— Ты собираешься рассказать мне, что случилось?

Она откусила кусочек тушеного мяса, не обращая внимания на жесткость и картофель, который не до конца приготовился. У ее дедушки много хороших качеств. Готовка не входила в их число.

— Я не совсем уверена, — пробормотала она.

Сандер открыл пиво. Неважно, сколько градусов на улице — плюс двадцать или минус. Ее дедушка всегда пил пиво за ужином.

— Проблемы с мужчиной?

Губы Винтер искривились. Если бы все было так просто.

— У кого есть время на мужчину?