Безликий (ЛП)

— А, мисс Мур, — обратился доктор. — Я пытался дозвониться до вас недавно.

Винтер тихо выругалась. Ей нужно заменить этот дурацкий телефон. Еще одна проблема, которая требовала ее внимания.

— Что-то случилось?

Доктор улыбнулся, остановив панику, прежде чем она успела начаться.

— Отек мозга мистера Мура уменьшился, и мы отменили лекарства, которые поддерживают его в бессознательном состоянии, — сообщил он ей успокаивающим тоном, который врачи, несомненно, изучали в медицинской школе. — Возможно, он очнется сегодня днем.

Облегчение обрушилось на Винтер, как приливная волна. До этого момента она не понимала, как сильно боялась, что Сандер не выживет.

— Могу я его увидеть?

— Конечно. Его перевели в отдельную палату напротив отделения интенсивной терапии. Но не торопите его, — предупредил доктор строгим тоном. — Если — я подчеркиваю, если — он очнется, то будет слаб и, возможно, растерян. Дайте ему время вспомнить, что произошло.

Винтер нетерпеливо кивнула.

— Хорошо.

— Я зайду к вам сегодня днем, но если что-то понадобится до этого, просто попросите медсестру вызвать меня.

— Спасибо.

Поспешив по коридору, Винтер заглянула в затемненную комнату. Как только она увидела дедушку, лежащего на узкой кровати, то прокралась внутрь на цыпочках. Он все еще выглядел страшно хрупким, и от его тела к аппаратам, окружавшим его, словно армия захватчиков, тянулась дюжина различных проводов, трубок и капельниц. Но щеки Сандера порозовели, а дыхание стало глубоким и ровным.

Она подошла ближе и встала рядом с кроватью.

Что будет, когда он покинет больницу? Она не могла представить, что он будет достаточно силен, чтобы вернуться на ферму. Разумнее всего отправиться в один из домов престарелых в городе. Или даже переехать к ней.

Но когда Сандер Мур отличался благоразумием?

Язвительная улыбка искривила ее губы. Ее дедушка не самый простой человек — на самом деле он очень раздражительный, — но Винтер любила его.

С тех пор как стала достаточно взрослой, чтобы ходить, она следовала за ним, открывая для себя красоту фермы. Она бегала за курами и плескалась в лужах. Когда подросла, то помогала ремонтировать заборы и укладывать сено летом. Не было ничего лучше, чем проводить дни на свежем воздухе.

Дедушка всегда радовался ее компании и, казалось, никогда не уставал от молодой девчонки с ее непрекращающимися вопросами. Именно он предложил ей построить теплицу, где она могла бы разбить небольшой сад. К пятнадцати годам Винтер уже продавала свои собственные фрукты и овощи местным жителям, чтобы заработать немного денег.

Любовь к кулинарии ей привила бабушка в Пайке, но Сандер Мур стал для нее движущей силой в понимании чистых, свежих ингредиентов. Она не думала, что по-настоящему осознает, чему он научил ее в те жаркие летние дни.

Протянувшись, она слегка коснулась его руки, покрытой старческими шишками. Руки человека, который всю жизнь много работал.

И тут старик без предупреждения издал тихий стон, поворачивая голову из стороны в сторону.

— Эдгар…

Винтер наклонилась вперед.

— Нет, это Винтер.

— Эдгар, — повторил он, его голос хрипел. — Тупой идиот. Слабак. Как его мать. У него нет стержня.

Винтер нахмурилась. Может, Сандеру приснился дурной сон?

— Дедушка, это Винтер.

Морщинистое лицо старика смягчилось, небольшая улыбка искривила его губы.

— Ах, милая Винтер. Моя гордость и радость. В твоих жилах течет кровь Муров. Сильная. Храбрая. Иногда слишком храбрая.

— Ш-ш-ш. — Она похлопала его по руке. — Просто отдыхай.

Он затих, как будто снова погрузился в сон, и Винтер начала отступать назад.

— Винтер. — Неожиданно его глаза открылись, и он попытался поднять руку.

— Я здесь. — Она наклонилась вперед, чтобы он мог видеть ее, не двигаясь.

Сандер шумно выдохнул, как будто воздух выдавливали из его легких.

— Мне жаль.

— Не говори так, — простонала она, испытывая чувство вины. Она никогда, никогда не простит себя за то, что подвергла его опасности. — Это мне жаль. Если бы не я, ты бы никогда не пострадал.

— Нет, нет. — Он вцепился в ее руку, трубки и провода дребезжали. — Только не ты. Ты — единственное хорошее, что осталось в моей жалкой жизни.

— Пожалуйста, послушай меня, — убеждала Винтер. — Ты не должен нервничать.

— Я хочу… — Он замолчал, и его глаза закрылись.

— Просто отдохни, — прошептала она.

Винтер снова начала отстраняться, но замерла, когда глаза ее дедушки открылись.

— Я хочу правду.

Винтер посмотрела в сторону двери. Позвать медсестру? Меньше всего ей хотелось, чтобы дедушка навредил себе. Но она боялась бороться с его удивительно крепкой хваткой.

Может быть, лучше всего успокоить его, пока он снова не заснет.

— Ты хочешь узнать правду, о чем?

— Лорел.

Винтер оказалась застигнута врасплох. Почему, когда он пришел в себя, первое, о чем подумал, была ее мама? Они явно не любили друг друга, пока она была жива. С другой стороны, возможно, он понял, когда в него стреляли, что это как-то связано со смертью его невестки.

— Я не знаю. — Винтер не могла скрыть разочарования в своем голосе. — И каждый раз, когда пытаюсь что-то выяснить, все становится только хуже.