Безликий (СИ)

Скит вышел из комнаты, где каких-то несколько минут назад закончил зашивать парня, спасённого в лесу. Теперь уже точно. Его жизни ничего не угрожает, и он сможет жить спокойно. К сожалению, вместо конечности теперь будет протез, но ничего не поделаешь. Это всё равно лучше, чем в мучениях погибнуть и остаться где-то в чаще на радость лесному зверью.

А в коридоре его уже ждала Тина. И выглядела девушка в этот момент довольно напряжённо. Она стояла у стены, сложив руки перед грудью и прожигая метающим молнии взглядом всё, на что направлялся её взор. Скит остановился перед ней и молча устало взглянул, ожидая её слов.

— Зачем ты его спас, а? — настойчиво спросила она, — Скажи мне, Скит!

Он и так знал ответ и был уверен, что и Тине он известен, поэтому он лишь сказал:

— А что я ещё должен был делать, м? Может, оставить его там умирать?

— Уж лучше бы ты так и сделал…

— Тина, он — всего лишь человек, — перебил её Скит, — Хватит уже.

— Ты очень сильно ошибаешься, — спокойно процедила она, но было видно, что за этой маской, вечно скрывающей большую часть всех видимых эмоций, скрывается самая настоящая ярость, — Из-за таких, как он, моя раса исчезла из пределов этого мира.

— Тин, — разочарованно вздохнул Скит, — Ты ведь понимаешь, что он никак не может быть к этому причастен?

— Ты в этом так уверен? С чего в тебе царит эта слепая убеждённость в нём?

Верная напарница, прошедшая со Скитом бок о бок все мыслимые и немыслимые испытания, впервые не была похожа на саму себя. Следы хладнокровного спокойствия исчезали на глазах, их место занимали животные эмоции, раскрывающие истинную сущность девушки.

— А с чего ты так уверена в том, что он — именно тот один из тех, кто покромсал вашу братию? — парировал Скит.

— Да с того, что от него фонит как от возвышенной твари! — воскликнула девушка и бросила озлобленный взгляд в сторону комнаты.

— Тина…

— Я знаю, ты будешь пытаться меня убедить, что он — не один из них, и я… так уж и быть, — выдохнув и будто бы смирившись, ответила Тина, — Попробую тебе поверить, но знай: один неверный шаг, и я довершу то, что по твоей милости не успела в лесу.

Она в последний раз бросила взгляд на комнату, а затем, резко развернувшись, быстро зашагала прочь, поднялась по лестнице и, судя по звуку хлопнувшей двери, вышла из таверны.

Скит вновь устало вздохнул. Он знал: Тина вернётся через несколько дней. А пока ей необходимо остыть. Её эмоции читались как открытая книга: злоба и искреннее непонимание, почему давний напарник, с которым они во всех смыслах за долгие восемь лет успели породниться, не принял её сторону. Спасённый в лесу человек для неё был всего лишь палачом, заслуживающим лишь одного вердикта — жестокой казни, как отмщения за сотни жертв.

Но Скит знал — даже если на руках этого человека была кровь, она явно не принадлежала братьям синеволосой девушки. Да и человек этот явно был не с её «мира». Об этом говорила маленькая деталь, приковывающая к себе взгляд, которую Скит заметил только когда занимался спасением жизни.

Он ещё раз взглянул на бессознательное тело, взгляд сам по себе сфокусировался на сдвоенной метке принадлежности к гильдии магов, и трактирщик невольно взялся за чуть покалывающее запястье…

Теперь оставалось только ждать. Парень вряд ли очнётся в ближайшее время, а поддержание его жизни обеспечат местные целительские приспособления. Подумать только, как он только выжил с такими ранами… И как протянул столько времени…

Мысли об этом только нагоняли усталость. Ещё бы, Скит больше суток провёл без сна. И он был бы рад хорошенько так отоспаться, вот только двери таверны всё ещё были открыты для посетителей. И пусть в утреннее время их было немного, всё равно каждого из них стоило обслужить.

Скит переоделся в свою обычную одежду, в которой он обычно представал перед людьми, находясь за стойкой, и поднялся в зал.

«Синяя лисица» за всё время своего существования всегда работала по одному и тому же графику. Её двери открывались для посетителей ровно в шесть вечера, жители городка заполняли внутренний зал, а затем ближе к ночи покидали стены таверны и разбредались по домам. В это время здесь оставались в основном приезжие, что намеревались остаться на ночлег. Они разбредались по комнатам, а затем на таверну опускалась тишина.

Тем не менее, двери всё ещё оставались открытыми, ведь нередки были случаи, когда путники добирались до этого места лишь глубокой ночью.

А утро вдыхало в «Синюю лисицу» новую жизнь. Оквудские почти не заходили в это время суток, однако из своих комнат спускались желающие перекусить и вновь отправиться в путь путешественники. Обычно к девяти-десяти утра от их присутствия не оставалось и следа, но некоторые задерживались до самого закрытия таверны. До полудня.

Лишь стрелка на часах достигнет двенадцати, «Синяя лисица» на добрых шесть часов погрузится в сон. По крайней мере, так думали местные. На самом деле, отдых в этом временном отрезке занимал куда меньшие объёмы.