Безликий (СИ)

Роско, дёргая серебристыми вибриссами, скалит мелкие острые зубки. Это он так смеётся над моей чёткой тактичностью. Роско наверняка знает про «Мудака», время идёт, ничего не меняется, если, конечно, традиции позволяют. Нам вот, с крысами, вполне.

— Не поплывёшь там-то?

Мы «плывём» частенько. Мы плывём даже не мозгами, чем-то другим, возможно, душой. Не зря раньше психушки нахывали иначе, без отвратных медтерминов. Лечебницы для душевнобольных. Лечебницы, где лечили, болеющих душой.

Да…

Прагматизм и результат, да уж. Бесы с тресами раз в цикл посещают федеральный медпункты. Там нет врачей, даже киборги редки, в отличие от автоматизированных систем. Тесты, анализы, осмотры, МРТ с КТ, всё такое. Раз, и в соцстатусе появляется отметка на получение антидепрессантов, потом больше, потом ещё. Многие скатываются, запивая барбитураты пойлом, а вместе с витаминными комплексами на три дня, неделю или месяц, мешают в самовпрыски зелье похуже.

Лишь бы не поплыть. Когда мы плывём, случается разное, кто в разнос, кто куда. Чаще всего такие бесы с тресами пропадают. Насовсем, конечно же.

— Лайнер тут прилетел, — делится Роско, — привёз всяко-разного, включая свеже-потасканных сластолюбцев с шалашовками.

— Так свежих или потасканных, Рос?

— Свеже-потасканных, ваш язык такой забавный, временами очень точный, но не передаёт запахов, а вы не понимаете, когда мы пытаемся усилить ими сказанное.

— А-а-а… — протянул я, — так это в случае чего ты не пустил злого духа, а типа применил эдакий метод вашей риторики?

Роско кивнул. Чёртов хорёк стебётся как настоящая человечина, зуб даю. И, к слову, он прав — лайнер наверняка доставил эдакий нонсенс, как свеже-потасканных личностей со склонностью к one-night-stend. Ну, разок перепихнуться, в смысле. Тем более, у нас тут есть кулачный мордобой и гладиаторские, они там снимают отдельные номера, смотрят и пердолятся аки кролики.

Они бы прямо на трибунах бы сношались, но это станция Солар-55, где 55 — номер в списке обитаемых станций, а Солар — наименование корпорации-хозяйки. Солар любят бабло, но не любят скотство в крайних степенях. Потому личностям со склонностью к deep-hard-and-slowly с афродизиаками в виде кровушки со смертушкой приходится прятаться за непрозрачные панорамные окна дорогущих номеров.

— А, ты всё хранишь целибат? — хмыкнул пилот. — Удивляюсь я тебе, Семь. Вот, правда…

— Я однолюб. И ретроград. А для здоровья достаточно имеющегося сервиса Гильдии.

— Ну, и ладно, — отстал Роско, — слезай, приехали, с тебя десять кредов.

— А…

— Да шучу, я шучу, видел бы свою морду, Семь!!! На ней так и написано — жадная охреневшая белка, чтобы тебе пусто было, хомяк-переросток, поганый скунс в форме!

— Шутишь опять?

— А то. Бывай, бес, береги себя, будь осторожен. И, думаю, стоит ответить мудаку.

Ну…

Мудак: принять сообщение Да/Нет

Да

О, здрасьте, ваша милость, чего мы недовольные?

— Поговорим потом, урод.

Да-да, взял быка за рога да сразу. Ну, давай-давай, мели Емеля, твоя неделя.

— Ты ж идёшь в ваше сраное Логово, Семь, — господин Джеремайя давил улыбку, явно воображая себя эдаким Шерлоком, — и это хорошо, не придётся тратить времени.

— На что?

Мудак даже всмотрелся в визор, плоховато играя лицом:

— Смотрите, кто у нас тут замяукал? Или, скорее, затявкал? Ты пёс, Семь, ты делаешь, что я скажу. Понял?

— Несомненно.

Вас когда-нибудь пороли кнутом из шкуры водяного буйвола? Вот и не считайте себя круче варёных яиц или меня. Меня, из-за этой сволоты, обработали два раза, ладно, хоть регулярно обновляюсь и рубцов со шрамами нету. Как бы мне хотелось взять его за…

— Задание, Семь, такого у тебя не было. Постараешься, две недели отпуска и сорок премиальных. Ясно?

— Логово?

— Капитан Харальд Харальдсон, не перепутаешь.

Это уж точно.

— До свидания.

— До свидания случится ровно, сука, когда я скажу. Ты моя собственность, сволочь и помни об этом.

— Хорошо. Помню. Почти пришёл.

Немного наврал, но в целом сущая правда. Джеремайя отключился, я остановился у входа в Логово.

Чёрт, а отпуск это хорошо.

Логово оно и есть Логово. Такие места смахивают друг на друга ровно близнецы на семейных фотках. Барная стойка с полками крепкого суровым боевым организмам и сладко-газированное пойло для девочек разной стоимости, в смысле и девочек, и пойла, прячущаяся где-то кухня и вонь её перегоревшего масла с жиром, дым коромыслом, пафосные огромные потолочные вентиляторы, разгонящие дым и шесты с девчонками на шестах.

Внутри сидят кучи отморозков и где-то есть местечко для брифинга, неожиданно тихо-спокойное. Мой мудак купил работу на корпорацию, на участие в частной войне без ОС, если не считать патрульный корвет где-то на самых задворках.

— Привет, Семь, — прогудел метродотель из пластика с металлом, — рады тебя видеть, тебе в подвал.

Вот и отдохнул, называется.

Харальда Харальдсона, Харри, я знал. И совершенно не удивился наличию сборища сволочных, зверских, суровых, боевитых, украшенных шрамами и не всегда отмеченных интеллектом, рож в нижнем зале, спрятанном за двумя толстенными дверями.