Безликий (СИ)

Обнажённо-исполосованные прелести Девятки мелькнули быстро, она развернулась ко входу, злая, яростная и готовая убивать. Причём последнее, возможно, уже случилось и грозило повториться. Чёрт, вот так ерунда с новыми собственниками нашей леди-воительницы, вот так хрень, вот так…

— Я не шлюха! — крикнула Девятка, держа пацанёнка за модно-многоцветные патлы и положив струну на небритое кадыкастое горло. — Я не шлюха, Семь! Моё дело как торговать телом на камеру, моё — что пихать в себя, чем наглаживать и сколько зарабатывать, братец. У меня свой канал, да, но я не треска, не шалава, я бесовка, Семь! Я согласилась, плюнула, не стала стучаться в Гильдию, бывает… Но я не шлюха, Семь!

— Я знаю, — присев, проверил пульс у двух других юных патрициев, — Девять, милая, мальчики живы, это главное. Всё можно решить, думаю. Девять, может, отпустишь?

— Его? — Девятка оттянула голову ниже, не отпуская виброструну, потихоньку пляшущую на заложнике, уже расписав его кожу кровавой вязью. — Знаешь, почему те в отключке живые, а этот почти помер? Те-то просто оттарабанили меня вдвоём да выпороли перед тем, мать-волшебница, да и хрен бы с ними, не страшно. Вон, в клетке, водный дог, Семь, водный дог для меня.

Водный дог двоякодышащий, он живёт на Гадре, всеяден, приручаем и просто мерзок внешне. Как любой экспонат частных кунсткамер, как минимум половины этих сраных зоопарков, водный дог легко обучается межвидовому сексу на потеху идиотов с кончеными дурами. По доброй воле таким занимаются только поехавшие башкой или истинные профи не особо художественной ебл… художественных сношений.

— Я с Луны-5 Ожерелья, Семь, — хмыкнула Девять, — наш приговор не имеет лазеек.

Ожерелье полыхало войной бунта три года, Ожерелье сожгли ОС, кнехты и неожиданно подключившиеся малкориан. Оставшимся дали пожизненное, без тех самых лазеек, что касается меня. О, да, чего тут молчать: Боевая Единица Судимая Эф многомногоцифр Семь имеет шанс выдраться из сливной ямы, куда меня занесло. Путь прост, украшен доблестью и инвалидностью, совершенно точно прописан и его ступеньки известны.

Получение лица за серьёзный подвиг в рядах ОС.

Получение имени за прыжок выше головы на благо Федерации.

Получение свободного соцстатуса за нечто совершенно невообразимое.

Если представить такой вариант маршрутом Транссиба из Мск, то я сейчас где-то в Казани, понимаете? Но и не в Рязани, уже хлеб.

Но даже сам факт Ожерелья в прошлой жизни Девятки не так страшен, как реакция юноши в её коготках. Пацан, хорошо заметно, испугался, испугался и задёргался. А Девять давно точно львица на охоте, она чует страх и инстинктивно может ударить. Плохо…

— Такие дела, Семь, — совершенно обречённо сказала Девятка, — ты уже всё понял, верно?

Осталось только кивать, больше ничего. Девять, в самом деле, в своём праве, это только в дурных фантазиях люди готовы цепляться за жизнь во чтобы то ни стало. Если ты умирала, да не раз, больно и страшно, зная — нет в этой жизни смысла, чести, благородства и прочей красоты, то выбор, наверное, ясен.

— Я не люблю убивать, Семь, — она пожала плечами, — но куда больше не люблю быть рабыней во всём. И не буду, мать-волшебница. Ни за что.

Стоило что-то сказать, наверное. Стоило броситься к ней, остановить, все дела. Только логика подсказала всю глупость такого шага, наверное, стал умнее, что ли. Хотелось ли помочь Девятке? О, да. Почему? Из эгоизма, из привычки к этой дурной девке, отличной компаньонке, годной мастерице в шарпшутеризм, если надо. Спасать человечка, родившегося с золотой ложкой во рту, ведь я бес и должен?

Вот они, парочка, у моих ног, и Девятка сделала мне шикарный подарок, просто немного покалечив ребятишек. Они живы и относительно целы, восстановят, они тут всё восстанавливают. А дёрнись к ней, пареньку и виброструне… мало ли, кто и что бы увидел при пересмотре, трансляция же ведётся.

За спиной уже ощутимо топали безы, наконец-то определившиеся с местом преступления и желающие провести освобождение заложника. Ну-ну.

— Прощай, Семь, — сказала Девятка, а я вдруг ответил почти забытое и чуть глупое:

— Я запомню тебя, Девять.

— Да, Семь.

Я её ещё увижу, когда Девятку воскресят и начнут тиранить в специальной комнате из плитки и нержавейки, где легко смывается кровь. Её выпотрошат, воскресят, снова употребят в лесопилку и только потом, наигравшись, убьют настоящее тело с разумом, там, в космической тюрьме.

Нет, я её больше не увижу, смотреть казнь не стану.

Это последний раз. Больше никаких рыжих волос, зеленовато-кошачьих глаз и больших пальцев с чересчур короткими первыми суставами.

Пока, дева-воительница.

Она нажала на виброструну и развалила горло до самых позвонков, мерзковато скрипнувших в ответ. Её обдало кровью, стены обдало кровью, всё вокруг обдало кровью. Я слизал её с губ точно в тот момент, когда Девять провела струной по собственной шее.

Глава 12

— Встать!

Встаю, встаю.

Цену себе понял на целом заседании, проведённом на Станции специально для всех заинтересованных лиц. Несомненно, меня признали виновным в отсутствии помощи погибшему прекрасному юноше.