Безликий (СИ)

Хлюп-тресь, хряп, скр-скр подавшимся позвоночником и тазом. Грег заткнулся, скорп выпотрошил-разрубил того за три секунды, раскидав ливер, недавно тренированный пресс с косыми мышцами, гибкие спинные диски и, наверняка, простату. В смысле — раскидав по сторонам, весьма обдав девчонку-апостола, визжащую ровно порось из-за свинокола.

Орать-то она орала, но рефлексы с тренировками не отнять, палила она в это же самое время, прямо вместе со мной, стоя плечом к плечу с бесом. Только толка не вышло.

Скорп, прикрывшись второй клешнёй, пожертвовал её нижней частью, оставив для нас волнистую косу с природным острейшим серрейтором по кромке. Отшвырнув Грега, выгнувшись загогулиной и протыкая стену невообразимо острыми твёрдыми концами лап, ракоскорпион рванул по наши душ… По наши тела, желая добраться и прикончить.

Апостол оказалась не лыком шита, приберегая козырёк напоследок, рассчитав уровень защиты твари, расстояние, риск и прочие мелочи. Не знаю, что имелось в её последнем пятидесятого калибра, скорее всего ноу-хау этого ордена боевых ортодоксов-отморозков. Попав в головогрудь заряд сумел раскрошить хитин, пробить первую, вторую и третью защитные мембраны и только после этого ещё и разлететься. Мой СК ухватился за вариант и подсказал выбрать картечь, разбавив её трассерами обычного калибра. Отличная идея вышла, стальные шарики расширили пробоину, откуда хлестнуло густо-клейким тёмным и даже на глаз едким, а трассера, попав внутрь, сожгли к чертям что-то важное.

Ракоскорпион, чёрная адова каракатица, приказал долго жить, замерев и воняя.

Только нам с апостольшей от того особо легче не стало. Зазубренная коса ополовиненной клешни напоследок вошла девчонке между наплечным щитком и защитой шеи, вошла, ускорившись от падения хозяина, вошла, рассекая комбез, дополнительную защиту и плоть, вошла ровно нож в масло и развалила её пополам, точно приснопамятно-былинным баклановским ударом шашки с ртутью, залитой внутрь дола.

Кровь ударила фонтанами в несколько струй, обдала стены, скорпа, порванного Грега и меня. Такая же красная, как моя собственная, отчего их смешение никак не бросилось в глаза. Откуда взялось так много моей собственной? Тоже мне, задачка на наблюдательность с логикой. Зачем ракоскорпиону хвост?

Точно, чтобы добивать всё, что вне клешней с лапами и жвалами.

Вот, прямо жестокой насмешкой над булавками энтомологов и их коллекциями бабочко-мокриц, этот самый хвост напоследок проткнул меня кривым клювом кончика. И, вот зараза, этот самый шип на хвосте ещё и раскрылся, развалив грудь и брюшину.

И, значит, жить мне осталось…

Медблок:

Летальность кровопотери — 80%

Гемоспрей — 100%

Турникеты — 100%

ИПП — 100%

Летальность кровопотери — 80%

Сука, опять…

Умирать страшно. И больно.

Я-то знаю, да-да.

Я уже умирал.

Доброго воскресного дня, уважаемые и обожаемые. Спасибо, что добрались сюда, спасибо за вашу поддержку в течение последних полутора месяцев, начавшихся в середине мая со слов «Умирать страшно. И больно».

Эта книжка про Семь почти закончена. Где-то на неделю никаких выкладок, вычитка, добавления, всякие прочие ништяки и статус «Завершено».

Закончена ли история Семь? Нет, она не закончена.

Есть ли у меня что почитать для новых читателей? Да, в достаточном количестве.

Будет ли что-то кроме «Топора и дубины» дальше? Конечно.

Закроются ли какие-то незавершённые циклы? Обязательно.

До скорой встречи. Оставайтесь с нами, будет интересно.

Постскриптум

Почему ничего не вижу?

Где я?

И…

— Не нервничай, Семь, не стоит. Всё хорошо, ты в надёжных руках, впереди много.

Самое цепляющее в ней при первой встрече — её голос. Он ниже, чем многим хотелось бы для женщины, он чуть хрипловат, и от этой хрипотцы по спине бенают мурашки, он глубокий и обещающий, а эти обещания, даже самые болезненные, голос оборачивает в фантик ядрёной сексуальности. Главное, конечно, не вестись, но у меня тотем, я, мать её, знаю всю суть хозяйки этого дьявольского голоска. И даже речевые обороты не удивляют, сказала «много», так, значит, тому и быть. А уж уточнения насчёт «много» последуют, к гадалке не ходи.