Безликий: возрождение

Почему я подумал именно о такой атаке? Скорее всего, это был абсолютно подсознательный выбор, подсказанный как знанием человеческих страхов, так и частичным в тот момент слиянием с собственным оружием. А может, все было совсем не так. Не знаю, да и не особенно хочу рыться в собственном подсознании, если честно.

Так или иначе, но из распахнутых в теперь уже беззвучном вопле глоток вырывались клубы черного дыма, из которых формировалось точное подобие туманного нечто. Подобное против подобного, давний принцип отражения был в такой ситуации самым эффективным способом если не уничтожить врага, то по крайней мере заставить его сражаться с собственной копией довольно долгое время.

– Не могу больше его удержать! Помоги! – крик Шэрол был переполнен болью и страхом.

Картина, представшая перед моими глазами, была, мягко скажем, не слишком оптимистичная. Шэрол стояла в центре наспех начертанной гексаграммы, пылающей призрачным пламенем. Одной рукой девушка зажимала весьма пакостную и обильно кровоточащую рану в плече, а другой, со стиснутой в ней шпагой, чертила в воздухе рунические коды. Ее же противник, инквизитор с золотой чашей, выглядел не в пример более прилично, несмотря на то что его балахон был в десятке мест прожжен его же оружием, обратившимся против хозяина. Пламенеющие иглы, с легкостью пробивающие почти любую броню, явно доставили моему врагу несколько неприятных секунд. Вот только особого вреда ему эти удары не нанесли, раз он столь быстро оправился от них. Ладно, попробуем осадить тебя другими методами.

Увидев, что я метнулся в его сторону, инквизитор поднялся над землей еще на пару метров и перевернул источающую огонь чашу, попытавшись поджарить меня хлынувшим из нее огненным ливнем. Тщетно… Порой легче подменить содержащуюся в подобных заклятиях смертельную составляющую, чем отражать их защитными барьерами. Вот и сейчас на меня пролились не огненные капли, а всего лишь безобидный теплый дождик.

В этом и есть основная слабость стихийной магии – слишком легко ее разрушить, слишком она прямолинейна. Хм, прямолинейна, но вот мощи ей не занимать, да и времени на подготовку новых ударов практически не требует…

Инквизитор, резко мотнув головой, сбросил мешающий ему капюшон и радостно оскалился, готовясь опрокинуть на меня очередную порцию пламени. Очевидно, разнообразие им не поощрялось, а может, он просто решил не менять привычное оружие на что-то новое.

Спазм боли в левой руке пробирает до костей, но жала трезубца вытягиваются вверх, доставая до любителя левитации, обвивая, словно матерый удав жертву, сдергивают его вниз, поближе ко мне.

– Ну иди сюда, гадость моя, – улыбаюсь я, притягивая противника поближе. – Гостей мы любим, ценим. Таких, правда, поражаем. Исключительно острым, да прямо в сердце.

Нормальный человек, пусть даже маг, давно бы уже подох от таких нежных объятий, превратившись в месиво из мяса и раздробленных костей. Увы, клеврет хаотов лишь досадливо перекривился, полностью уверенный в своей неуязвимости. Вспышка… На сей раз не из золотой чаши. Теперь само тело инквизитора как бы взорвалось изнутри яростным проблеском неземного сияния. Гибкие змеи трезубца, недовольно дергаясь, поползли обратно, не выдержав магического удара родственной природы.

– Тебе не остановить миг апокалипсиса, маг, – в голосе инквизитора нет даже ненависти, лишь всесокрушающая убежденность, порой значительно более опасная.

Чаша! Точно, ведь он вцепился в нее, как в величайшую ценность, в этот источник силы, ее бездонный колодец. Так вот какой твой якорь, вот откуда ты черпаешь чуждую тебе силу.

Получи! В золотое произведение искусства, покрытое затейливым орнаментом, вонзается клинок, в который я влил как можно больше энергии. Заодно в чашу впивается и трезубец, чьи жала на сей раз предстали в виде скорпионьих хвостов.

Но и после этого вместилище пламени хаоса не раскалывается. Лишь змеящаяся трещина пересекает ее. Нарушен ритм перекачки силы, а этого достаточно, чтобы стабильность работы артефакта канула в Лету. Выплеск силы, еще один. Из разрастающейся трещины начинает сочиться жидкий огонь, растекающийся по телу бывшего инквизитора, бывшего мага, а ныне всего лишь прислужника лордов. Впрочем, такие, как он, всегда кому-либо служат. Перемена хозяина для них невеликая трагедия… Особенно, если и цель его рабского служения осталась неизменной.

Вырвавшийся из чаши огонь тем временем стал пожирать своего хозяина, превращая его в горящий факел. Инквизитор так и не понял главное. Нельзя повелевать силами хаоса, не поняв его сущность. Служение же апокалипсису в глазах хаотов – путь жертвы, которую надо освободить от уз жизни. Не менее, но и не более того. Вот артефакт и пожирает владельца.

Теперь клеврет лордов однозначно будет сильно занят тушением собственного организма. В противном случае даже его сильно измененное лордами тело может не выдержать буйства первородной магии.