С началом вступительного слова председателя большой зал стал меняться: он принял форму огромного вытянутого блюда или чаши и наполнился множеством предметов мебели, подобных стульям или креслам (некоторые предметы больше походили на ящики или большие ёмкости), которые выстроились рядами, расположенными полукругом, вроде амфитеатра. Места сами распределялись по рангам, каждому из присутствующих предлагался подходящий ему предмет, в котором он мог с удобством расположиться, и далее он оказывался в том месте, которое было ему отведено. Каким способом происходило это перемещение - не спрашивайте, для меня это выглядело как волшебство! Неофиты вроде меня и Салинкара (а оказалось таких в зале немало), сместились к периферии, за нами же, ещё дальше от фокуса амфитеатра, оказались всевозможные помощники, секретари, слуги и другие лица из тех, что составляют свиту некоторых гостей. Нам достались удивительно удобные кресла, больше похожие на мягкие ложа. Отмечу, что все обращения и речи видно и слышно очень хорошо с любого места. Специальной трибуны для выступающих нет, и каждый, кто обращается к залу, выступает с такой высоты и из такого положения, которое считает для себя удобными: так, Председатель лишь присел на краешек небольшого и скромного кресла, и во время речи слегка жестикулировал одной рукой, кто-то из выступавших прохаживался из стороны в сторону по прозрачной лоджии, некоторые стояли, возлежали или даже парили в воздухе с расчётом, чтобы их было хорошо видно, но большинство всё-таки задействовало какое-либо удобное для себя седалище. Наш почтеннейший учитель, восседая во время своей речи на строгом стуле с высокой спинкой, с жезлом в правой руке, безусловно, привлёк самое пристальное внимание слушателей. Его достойную восхищения речь гости слушали внимательно и с почтением. Как и просил меня учитель Рамбун, я привела полный текст его речи, произнесённой под этими благословенными сводами, в самом начале моих записей.
Когда же на место выступающего поднялся Призрачный Рудокоп, волна оцепенения прокатилась по залу. Должна заметить, что такая форма, как рунная запись, значительно умаляет тот эффект, что произвела на слушателей его живая речь, поэтому я возьму на себя смелость рекомендовать читателю при возможности ознакомиться также и с живым образом его речи. Чёрный колдун игнорировал кресло и выступал стоя. И пусть руны его речи станут завершением этой части моих записей, потому что я утомилась за такой насыщенный день, и даже та лёгкость, с которой здесь работается, не избавляет меня от сильного желания наконец-то отдохнуть.
(речь Призрачного Рудокопа)