Безлимитный поединок

Программа, выдвинутая Кампоманесом, уже тогда вызвала у меня неосознанное беспокойство: «Я хочу предложить ФИДЕ новые пути работы, показать… новую философию. Думаю, что пора расставить новые акценты. Девиз ФИДЕ «Мы — одна семья» должен быть действенным для всех федераций, даже самых отдаленных и отстающих… Акцент в своей программе я собираюсь сделать на развивающиеся страны. Мой призыв к ним таков: можно достичь любых высот… Я не могу утверждать, что Олафссон не хотел помочь развивающимся странам, но человек, выросший на европейской культуре, не начинавший вместе с ними работу с нуля, не может учитывать все нюансы». Это была долгосрочная программа, и, хотя в одном из своих первых интервью в ранге президента Кампоманес сказал, что не собирается баллотироваться на следующих выборах в 1986 году, было очевидно, что, заполучив власть, он так просто с ней не расстанется.

Между тем настоящее выглядело вовсе не так плохо — и для меня, и для всей советской команды, которая показала лучший результат за несколько последних Олимпиад. Второго призера — команду Чехословакии — мы опередили на шесть с половиной очков, проиграв за весь турнир всего три партии! На предыдущей, мальтийской Олимпиаде я играл на шестой доске, а в Люцерне уже на второй, сразу за Карповым. Как и два года назад, я принес команде наибольшее количество очков, выиграв шесть партий и пять закончив вничью.

Захватывающей получилась наша партия с Корчным, который возглавлял команду Швейцарии. Карпов дипломатично уклонился от встречи — он должен был играть черными и, видимо, не считал нужным рисковать. Кроме того, я мог получить по носу: ведь это была моя первая встреча за доской с Корчным. Пытаясь меня «подставить», Карпов, по существу, оказал мне услугу.

Для многих западных журналистов это было первое знакомство со мной.

«Среднего роста, бледноватый, с копной черных вьющихся волос, в белой водолазке, Каспаров похож на вестсайдского рокера, готового действовать, — писал Дэвид Спаньер. — За доской сидит нервно, беспрерывно ерзает, хмурит густые брови и, прищурив глаза, не отрываясь смотрит на фигуры. В ожидании хода соперника ходит взад-вперед по сцене.

Игроки, как и ожидалось, не пожали друг другу руки в начале партии, хотя Каспаров, к его чести, сделал движение навстречу, но Корчной воздержался. Корчной начал игру ходом ферзевой пешки, на что Каспаров ответил своим излюбленным «модерн-Бенони». Уже довольно скоро черные придали игре оригинальный характер. Было ли это домашней заготовкой или импровизацией за доской — в любом случае впечатление от последовавшего фейерверка было сильным. Каспаров держал коня под боем в течение семи ходов, а затем предпринял рискованную вылазку ферзя во вражеский лагерь. Зрители наблюдали за игрой, затаив дыхание. Замыслы Каспарова были так вызывающе неожиданны и сложны, что даже специалисты не могли предсказать, выиграет ли он партию, и если выиграет, то как? Это было ошеломляющее ощущение мастерства, неизбежности судьбы, неотвратимости смены поколений».

Да, то была запоминающаяся схватка! Правда, позднее Корчной нашел, что мог сделать ничью на 29-м ходу…

Менее удачно сложилась для меня жеребьевка претендентских матчей, проведенная к концу Олимпиады. Странно же, однако, распорядился тогда жребий. Вот список получившихся пар и рейтинги участников:

Хюбнер(2630) — Смыслов (2565)

Рибли (2580) — Торре (2535)

Каспаров (2675) — Белявский (2620)

Корчной (2635) — Портиш (2625)