Безлюдье. Дилогия

«Мародерщики» хотели еще смотаться в город, но Михаил остановил их. Техника часто отказывала на морозе, создание спасательной команды в такую погоду было под большим вопросом, слишком много рисков возникало. Да и создание дополнительных грузовых «каракатиц», самодельных машин на огромных шинах низкого давления, пока задерживалось. Первые три вездехода уже успели сделать два пробных рейса до Орши, да с морозами так там и остались. Блокпост в Комиссарово временно был снят и анклавы опять находились в изоляции, хотя радиосвязь друг с другом поддерживалась постоянно.

Белорусы также тяжело переживали нежданные морозы. В цехах замерзало оборудование, срывались сроки изготовления новых агрегатов. Шкловчане на время прекратили свою активную поисковую деятельность. А селяне Зубковского анклава в первую очередь занялись обогревом и сохранением домашних животных. Никто не сложил руки, все упорно преодолевали природные катаклизмы. Хотя чего еще ожидать от наших закаленных невзгодами людей?

Вообще в группе Максима Каменева сложилось мнение, что неизвестное излучение как-то смогло повлиять и на климат планеты. Хотя в последние годы с погодой и так творилось что-то непонятное. Эта осень выдалась, на удивление, теплой и сухой. Снег выпал только к середине декабря, а вот после рождества и грянули морозы. Что-то будет весной?

Неизвестное излучение повлияло не только на погоду. Нина рассказала мужу, что медики из их лечебницы заметили множество странных явлений. Раны заживлялись быстрее, чем обычно, рубцы шустро разглаживались, у многих людей бесследно прошли застарелые болячки. Врачи также обратили внимание на малое количество больных, хотя обычно осенью идет шквал ОРВ, ангин и простуд. Теперь же такие болезни стали редкостью.

Основными клиентами наших медиков оказались жители, получающие травмы от тяжелой физической работы или в быту, страдающие всевозможными депрессиями, а также мнительные пожилые люди, любящие выискивать у себя новые болячки. Нина считала, что у стариков это нервное. Как ни странно, большинство выживших вполне спокойно переживало произошедшее. Не случилось массового посттравматического синдрома, чего Атаман, признаться, сильно побивался. Ведь у многих погибли родственники и друзья, а сама жизнь кардинально переменилась. Хотя с другой стороны сюда приехали в большинстве своем люди активные и инициативные, они с первых посткатастрофных дней сделали свой жизненный выбор. Но были и здесь исключения: кто-то запил, кто-то уехал дальше. Люди, они разные.

В их анклаве сложилась самая сильная медицинская группа среди известных им человеческих поселений. Лечебницу возглавил профессор Образцов, доктор медицинских наук, поимевший счастье в виде дачи в районе Родников. Он хоть и давно забросил практику, преподавал в частном колледже, но голову имел светлую. Главное, Образцов умел грамотно распределить фронт работ и ставить персонал на свое место.

Невысокого роста, совершенно лысый, с небольшим пузиком и маленькими руками, он поначалу производил комическое впечатление. До тех пор, пока вы не попадали в его цепкую бульдожью хватку. Сколько он выпил крови у Бойко и Широносова! Но зато теперь у них имелись великолепно оборудованные кабинеты по всем основным врачебным специальностям. На нескольких складах/для резерва/ хранилась очень обширная номенклатура лекарств. Врачебную же часть клиники возглавляла Ирина Мелентьева, ей помогала в этом ее мама Наталья Федоровна, ставшая чем-то типа старшей медсестры-хозяйки. Нина Бойко специализировалась по детским болезням. В свое время она много проработала на Скорой помощи, в педиатрической бригаде, а потом в детской больнице, и накопила достаточно большой опыт в педиатрии.

Настоящей находкой для лечебницы стал Николай Нигматулин, питерский врач-хирург, работавший на момент катастрофы в Гатчинской клинике. Грамотный специалист, имеющий даже опыт военной хирургии. Его слабостью были наркотики и выпивка, из-за этого он и вылетел из питерской военной академии. А вот после катастрофы он ни одной рюмки спиртного не принял, даже внешне сильно изменился, помолодел, постройнел и завел себе молодую подругу. Жена же бросила его давно, детей у них не было. Он как-то рассказал коллегам, что понял в тот момент «небытия» свое предназначение и совершенно переродился внутри. Именно Николаю был обязан своим здоровьем Денис Кораблев, хирург провел тогда, по словам Нины, просто блестящую операцию.

Среди беженцев из родниковской группы нашлись и две медсестры, одна молоденькая девушка Света Ермолина и пенсионерка с большим опытом Прасковья Федоровна Амосова, привезенная из деревни Пыжовка. Образцов сразу же наладил в клинике постоянную учебу, все специалисты обязаны были два раза в неделю проводить лекции по своей специальности. Да и сам профессор постоянно копался в привезенных поисковиками учебниках, чтобы найти «узкие» места в познаниях врачей.