Безлюдное место. Как ловят маньяков в России

В конце 1930-х руководство СССР решило построить в Восточной Сибири комбинат по производству искусственного жидкого топлива из угля, который добывали в Иркутской области. Реализацию идеи пришлось отложить из-за войны — и потом Ангарск звучно называли «рожденным Победой»: проект строительства нефтехимического завода, с которого начался город, был подписан в октябре 1945 года. Использовать для него собирались немецкое оборудование, которое поставлялось в СССР в качестве репараций.

Место специалисты выбрали быстро — правда, в густом сосновом бору в междуречье Ангары и Китоя располагались дачи и охотничьи угодья областного руководства. Поначалу местные начальники пытались сопротивляться, но архитекторы сумели провести свое решение через Москву. Вскоре здесь начали строить временное жилье для строителей комбината и города: сначала — казармы, бараки и землянки; потом — сборные финские домики на 50 квадратных метров, которые за круглую форму прозвали юртами. В каждой селили по четыре семьи — через фанерные стены все знали друг про друга всё, зато у каждого хозяйства была своя печь. В условиях сибирской зимы это было важно: инженер Евгений Радченко вспоминал, что иногда температура достигала минус 50 градусов, и у приехавших из европейской части России девушек под капроновыми чулками до крови трескалась от мороза кожа.

Сталин регулярно интересовался строительством нового объекта стратегического значения, который приобрел особенную важность для страны после обострения отношений с крупнейшими поставщиками нефтепродуктов — Турцией и Ираном. Курировал создание завода лично Лаврентий Берия. Проект держали в секрете, несмотря на грандиозные размеры. В 1948 году для возведения промышленного комплекса и обслуживающего города было создано специальное стройуправление, в состав которого вошел исправительно-трудовой лагерь на 40 тысяч человек. В Ангарлаг приезжали этапы из Москвы, Украины, Казахстана и балтийских республик; просуществовал он до 1960-х годов — при этом вплоть до распада СССР в советской прессе главными строителями города называли «вчерашних фронтовиков», которые, вернувшись с войны, отправились застраивать Сибирь. На деле поднимали Ангарск осужденные за хищение нескольких килограммов зерна или подсолнечных семечек, за антисоветские анекдоты, заключенные инженеры, учителя школ и преподаватели институтов, а также обычные бандиты и жулики.

Первую улицу назвали Октябрьской, а первой сданной в эксплуатацию постройкой стало двухэтажное кирпичное здание со светлой отделкой фасада — именно с него началось создание облика будущего Ангарска как «светлого современного молодежного города». В 1949-м сдали первый жилой квартал — и в сентябре в первую городскую школу пошли учиться 700 детей.

В какой-то момент строителей-заключенных здесь было больше, чем обычных вольнонаемных рабочих. Сколько именно, достоверно неизвестно до сих пор: официальные источники говорят о 30 тысячах, независимые — о числах в два с половиной — три раза больше (доступ к документам, связанным с Ангарлагом, и сейчас ограничен; некоторые из них засекречены). Заключенным финские юрты, разумеется, не полагались — жили друг у друга на головах в тесных бараках и землянках, обнесенных глухим деревянным забором с колючей проволокой. Зачастую не соблюдалась даже норма два квадратных метра на человека; в первое время не хватало еды, теплой одежды и обуви.

На стройплощадку (тоже за забором с колючей проволокой) рабочие приходили в сопровождении вооруженной охраны с собаками и уходили только через 10–12 часов. Как и в других советских лагерях, здесь «стимулировали» людей на работу, лишая их пищи: за невыполнение плана сокращали пайку, за перевыполнение — давали дополнительную порцию; кроме того, если заключенный выполнял норму, один рабочий день засчитывался за два или три дня срока. Когда очередной объект достраивали, забор с колючей проволокой снимали и переносили на следующий участок строительства; есть версия, что нумерация ангарских кварталов по-прежнему следует той, лагерной системе учета. Несмотря на колоссальные размеры стройки, в городе пытались поддерживать режим секретности: выражение «Китойский исправительно-трудовой лагерь» было под запретом, вместо него говорили и писали п/я ВМ-16 или «учреждение», заключенных называли «спецконтингентом», «производственниками» и «рабочей силой», «изолятор» — «специальным помещением». Но освободившись из Китойлага, люди все равно разносили информацию о секретной стройке по всей стране.

До середины 1950-х трудовым лагерем руководил генерал-лейтенант КГБ Семен Бурдаков — говорили, что он прилюдно отчитывал начальников за злоупотребления, лично решал конфликты между группировками зэков, а освободившиеся арестанты, осевшие в Ангарске, приглашали его домой на застолья. Несколько лет назад ангарские чиновники предложили переименовать в честь Бурдакова улицу, назвав начальника лагеря «примером для всех первостроителей Ангарска», — но после протестов правозащитного общества «Мемориал» от этой идеи отказались.