Безмерно счастливая. Св. блаж. Матрона Московская. Жизнеописание

Но вообще-то земли эти славны в Русской истории не источниками своими, не природой, не тишиной. Здесь, всего в 11 километрах от Себина, некогда решалась судьба России, решался вопрос — быть или не быть Русскому народу. Куликово поле! Вот оно! Пешком дойти можно! Здесь святой князь Димитрий бился, здесь пролили кровь за други своя тысячи и тысячи простых русских людей, которые — мы верим в это! — теперь у Господа, и молятся за Россию. Какой мощный хор праведников звучит в небесах над Себиным! И особый голос в этом хоре принадлежит величайшему из русских преподобных — святому Сергию Радонежскому, который некогда на молитве духовным взором окидывал сии земли.

Если вы приедете на родину Матронушки, то местные жители расскажут вам, что перед Куликовской битвой князь Димитрий с воеводами расположился именно в Себино, и здесь провёл последний, решающий военный совет. Легенда? Во всяком случае, ничего невозможного в таком предположении нет. Очень может быть.

Думаю, что всего сказанного достаточно, чтобы понять: блаженная Матрона родилась не в пустыне духовной; сей цветок расцвёл на поле, обильно политом святою кровью, удобренной молитвами, согретом великой милостью Божией…

Взглянем теперь на дом, в котором появилась на свет блаженная. Но смотреть-то, вроде бы и не на что. Современным паломникам показывают порой ветхую избёнку на краю села, но люди знающие утверждают: нет, не в этом доме жила семья Никоновых! А в каком же? А нет его давно: в Великую Отечественную отступающие немцы спалили полсела — и никоновскую избушку в том числе, — спалили до основания. Место, где она стояла, известно, старожилы показывают его всем желающим, а самого дома нет, как нет. И фотографий не сохранилось… Впрочем, как говорят, домик был совсем такой же, как тот, который теперь ошибочно принимают за никоновский: маленький, дощатый, в одно оконце, тесный и тёмный. Бедняцкий дом.

Да, себинский крестьянин Дмитрий Иванович Никонов был самым отчаянным бедняком. Сколько сейчас дурного говорят о бедняках! Они-де потому и звались бедняками, что работать не хотели — ленивцы, пьяницы, бесхозяйственные неумехи…

Ох, как всё это не просто! Вы оглянитесь вокруг: разве богатство всегда идёт к трудолюбцам? Иной как каторжный целый век, а за душой ни гроша, а другому деньги сами валятся, — что, не бывает такого? Бывает… И раньше так бывало, в русских деревнях. И называть бездельником бедняка Дмитрия Никонова мы не станем, — хотя бы потому, что дурной памяти он по себе не оставил. Не много о нём помнят, но худого не говорит никто. Почему же он оставался бедняком? Не потому ли, что было в семье «всего мужиков-то» — он один? В одиночку тащить крестьянское хозяйство не просто трудно, — тяжко до изнеможения. Тульские земли — не южный чернозём, здесь и богатые крестьяне по южным меркам — жалкие середнячки… Есть такое правило: крестьянин богатеет сыновьями; чем больше сыновей, тем больше работников, больше земли можно взять, больше лошадей прикупить… А у Дмитрия Ивановича из детей — одна десятилетняя дочь Палаша; конечно, помощница, но не пахать же ей!.. А другие дети? Рождались, ясное дело, рождались, да никто больше года не протянул, четверо померли один за другим[1]. Оно, конечно, дело по тем временам не редкое, обычное дело, и относились к детской смерти не так, как сейчас, — да только от этого не легче: когда дитя умирает, ни радости, ни сил у родителей не прибавляется. Тем более, когда мальчишку Господь приберёт: только-только отец обрадуется, что помощник ему народился — и вот уж гробик на кладбище тащишь… Троих сыновей-младенцев схоронил Дмитрий Иванович, трижды рушились его надежды…

И вот снова рожает Наталья Павловна; с трепетом ждёт муж — кого Господь пошлёт? Не сына ли?

Девочка… Да, эх ты, — и девочка-то какая… Что это у неё с глазами, не пойму… Да никак слепая!..

Точно, слепая: глаз вовсе нету, веки словно запаяны… Калека… Калека!

Вот горе-то!

Вот это действительно горе: и в богатой семье калеке не обрадуются, а в бедной-то… Лишний рот народился! Помощника нет, а едоков прибавилось!

Словом, для отца рождение дочки было сильным ударом. А для матери? И вообще: кто она, мать блаженной Матроны, эта крестьянка Наталья Павловна Никонова, жена бедняка?

Об отце памяти почти никакой не осталось (он умер в 1912 году, — кто же теперь упомнит такую старину!..) А вот Наталья Павловна преставилась в 1945 году, пережила с односельчанами и Германскую войну, и гражданскую, и коллективизацию… И немецкое нашествие, когда захватчики палили избы из огнемётов, и себинские не месяц и не два вынуждены были жить в подвалах и землянках… И все были на виду, и обо всех знали, что за человек, каков он на излом, каков в беде… Так вот, о Наталье Павловне вспоминали: «Ангел — не человек! Кроткая была, как голубка!»

Ну что ж, на серебряной яблоне — золотое яблочко, у кроткой голубки — святая дочка…