Безмятежное зло

Тот же приятель из мобильной компании не пожлобился на совет: навести справки — не покупал ли Лукас себе еще одну симку — у другого оператора. Вася спросил об этом других своих друзей из конкурирующих компаний и выяснил, что месяц назад Лукас купил номер в «Камелоте». И вот что интересно: с того номера он звонил только одному абоненту. Тут писк младенца перерос в классическое и очень звучное «У-а-а!», Вася быстро продиктовал номер и отключился.

Феня минут пять смотрела на цифры, не чувствуя ни единого толчка мысли в голове. Встала с кресла и пошла на кухню пить воду, снова ощущая себя очень одинокой.

Богдан по-прежнему занимал гостиную комнату, где недавно Феня поставила свой новый телевизор с выходом в Интернет. Блуждающий свет под дверью и тихий, но насыщенный эффектами саунд информировал, что гость смотрит какой-то боевик. Феня бы тоже не отказалась, но напрашиваться ей было неудобно.

Вернувшись к себе, она подумала, что прежде бы ни в жизнь не пустила в свою нору чужого мужика. Да и Варьку бы вряд ли пустила — Феня обожала свое одиночество. А вот нет Варьки — и Фене тоскливо. Мало того что тоскливо — обидно, ведь Феня не закончила важное дело преображения ребенка. Надо было так много сказать девочке! Она же еще не знает, что работает то, что работает регулярно. Она еще не понимает, какое огромное чувство власти дает воспитание себя. И как это интересно — наблюдать за своим телом, меняющимся от тренировок и диет. А в итоге вдруг замечать, как меняется и весь мир вокруг…

Как это часто бывает в минуты сентиментальности, на память пришли всякие разные воспоминания, и в том числе одно совсем старое. Весной Варьке исполнилось три года, а летом на ее носу Наталья заметила веснушки. Достала зеркало, показала их дочке, и девочка спросила: а зимой на носу будут зимнушки?

Из комнаты Богдана донеслись звуки ближнего боя. Будет ли Феня так же скучать по Богдану?..

Феня отбросила бессмысленное и задумалась над поисками Лукаса.

Неожиданно пришло решение: она пойдет другим путем! Найдет самого крутого изготовителя поддельных документов в Гродине, узнает его номер телефона и сверится с номером абонента, которому звонил Лукас со своего второго, «камелотовского» телефона. Затем Феня попытается выудить у жулика, на какое имя заказывал поддельный паспорт Лукас.

Зная имя, она наведет справки в аэропорту, а если выяснится, куда полетел Лукас, Катя сможет увидеть своего мужа в обозримом будущем!..

В дверь постучали.

— Можно?

Богдан заглянул в комнату. Феня приветливо кивнула ему.

— Знаешь что… Пожалуй, я уйду. Прямо сейчас.

— Что случилось?

— Ну, это надо было сделать уже давно, так что… А тут еще приехала бабушка Вари, и я понял, что она считает меня каким-то негодяем. А мне и возразить нечего. Вдруг я и есть негодяй?..

— Но куда ты пойдешь?

— Не знаю. Но я не пропаду, честно! Просто я не должен смущать тебя своим присутствием. Ты совершенно необыкновенная женщина, особенная. Мне стыдно сидеть на твоей шее.

Он стоял очень близко к Фене, так близко, что она видела все оттенки чувств на его лице: чувство вины, растерянность, одиночество. Наверняка Богдан серьезно переживал из-за своего положения.

— Никуда я тебя не отпущу, — сказала Феня.

На его лице отразилась благодарность.

Неожиданно Феня убедилась, что Пико делла Мирандола не умел считать, раз говорил, что случаи — явления парные. Если плохое протопчет в ваш огород дорожку, то оно так и будет сновать туда-сюда. А иначе чем объяснить, что Владимир Николаевич Фенин вдруг попал под машину? Аккуратный пешеход и водитель, он в жизни не предполагал, что его ждет такая судьба: лежать на больничной койке с перспективой провести целых два месяца в гипсе выше колена. Потому-то кроме боли в сломанном бедре его беспрестанно мучило удивление: как так?.. Но Фене он этого не показал.

— Шурик, ты чего, плачешь? — У нее и вправду глаза были на мокром месте. — У меня всего только перелом, не кома же! Я очухаюсь скоро. Ну, попрыгаю на костылях, так что, расстраиваться из-за этого до слез?

— Как это случилось? — спросила она, присаживаясь на скрипучий старый стул, плотно втиснутый между двумя кроватями.

В палате было довольно тихо. Соседи, кто с загипсованными руками, кто с ногами, лежали спокойно. В палате предчувствовался ужин. Больные, ожидая нянечку с огромным чаном на гремучей тележке, читали или тихо переговаривались, словно боялись вспугнуть аппетит.

— Я ж говорил — пошел мусор выносить Хотел парней отправить, а потом что-то решил размяться, воздухом подышать. К тому же они еще в школу не дособирались, клуши. Вышел я, ага… А у нас же, знаешь, двор проходной, машин — чертова дюжина снует. Я и не заметил, как он меня поддел.

— Почему не заметил? В семь утра еще темно, он должен был фары включить!

— Гм… — задумался Владимир Николаевич. — А правда, почему? Пожалуй, он фары-то и не включил.

— Номер не запомнил? Какая машина?

— Нет, ничего не помню. Да ты не парься, полицейский уже приходил, найдут его! — Владимира Николаевича больше заботила совсем другая проблема: — Феня, а ведь тебе придется племянниками заняться!