Безмятежное зло

Читая это, Феня покраснела. Потом решила, что это ее не касается – разве она возмутилась романом Марии Ивановны и Вадима Кокаревых? Вовсе нет. Потом решила заехать к матери – просто убедиться, что она не стала жертвой серийного обольстителя старушек, посягающего на их имущество. Кто-то посторонний подумал бы, что Феней правит страх остаться без наследства, но она и так сто лет знала, что мама оставит завещание в пользу Майи и ее детей.

По дороге к маминой квартире Феня работала над собой, предлагая своему мыслительному аппарату различные доводы в пользу поздней любви. А почему это мама не может быть счастлива? Если она встретила кого-то, пусть молодого, но доброго к ней, то Феня не имеет права быть недовольной!

Она помогает обретать семейное счастье (ну, или просто лучше устраиваться в жизни) целой толпе всяких разных людей. Не все эти люди приятны, искренни. Кое-кто и вовсе не заслуживает счастья – как бы по-фашистски ни звучало. Понимая это, Феня не отказывалась от своей работы, причем она-то работала вовсе не ради денег, а только потому, что надеялась – если они станут счастливее, то станут и добрее! Мама ничем не хуже: тоже человек и ее тоже надо пожалеть.

– Мама, ты в соцсети написала, что встретила любовь на всю жизнь, – сказала Феня, едва Кристина Петровна открыла дверь. – Кто этот человек?

Мама рассмеялась с обидной снисходительностью:

– Ох, ну вот именно об этом Слава меня и предупреждал! Сказал: всем только и надо будет знать – что, да как, да почему! А ты, дорогая моя, уже сто лет у меня не появлялась, и вдруг – здрасьте!

Феня, виновато улыбаясь, прошла в прихожую. Она постаралась поскорее прикрыть за собой дверь, стремясь не допустить, чтобы звуковые волны маминого голоса достигли барабанных перепонок соседей. С детства родные интонации свидетельствовали о том, что разговор долго не продлится и приятным он не будет.

– Мама, да я рада за тебя! – Пыталась уверить ее Феня. – Я же вовсе не в оскорбление!.. Просто хочу убедиться, что человек тебе встретился порядочный.

Реакция Кристины Ивановны была более чем нормальной – если судить по дешевым российским сериалам.

– По-твоему, меня и любить уже невозможно? – Уголки губ Кристины Ивановны опустились вниз скорбной подковкой. – Считаешь меня старухой?

– Мама, я же не о том! Ты заботилась о нас с Майей, а теперь мы тоже должны. Майи нет, значит, я… У тебя есть его фото?

Покачав головой, мама закрыла рот и насупилась, упрямо опустив плечи. Это слегка разочаровало Феню – из всех возможных вариантов развития сложных разговоров, склонная к истерии мама обычно предпочитала бурный скандал с обидами, а во время скандала обязательно просочились бы те самые сведения, которые сейчас так интересовали Феню. Замкнутость же никаких просачиваний не обещала: из молчания происходит лишь молчание.

– Он моложе тебя, да?

Мама молчала.

– На десять лет?

Феня зафиксировала эскалацию презрения.

– На двадцать?.. На тридцать? Он что же, моложе меня?

Кристина Ивановна подняла голову и усмехнулась:

– Мне жаль тебя, дорогая девочка, – сказала она низким, чуть хрипловатым и горьким голосом. Феня знала, что эту тональность мама отпрактиковала, подражая голосу Людмилы Гурченко. – Твоя жизнь всегда была пуста. Только неудачи и зависть.

Удивительно, но Феня психанула. И только в троллейбусе, возвращаясь домой, она смогла успокоиться и удивиться: почему мнение родителей не перестает быть важным, даже когда ты уже самодостаточный взрослый человек?..

С обидой взаперти

На следующий день Феня узнала от Скобелева, что в лесу за Гродиным обнаружился труп молодого мужчины-кавказца. В кармане его куртки лежали права на имя Владика Хасаева.

Скобелев рассказал все это по телефону.

– Понятно, что записи видеорегистратора нет и быть не может.

Феня не могла расстроиться по этому поводу больше, чем уже была расстроена.

– Что ж поделать.

– Да, ничего не поделать, – согласился Скобелев.

Он попрощался и завершил разговор.

Не успела Феня вернуть в карман свой дешевенький мобильник, как он снова затирлинькал. Звонила Настя – просила приехать. Решив, что маленькая, но победоносная война улучшит ее настроение Феня быстро оделась и выскочила из дому.

…Настя уже вернулась домой из больницы. Выглядела она еще более располневшей и рыхлой, запястья были замотаны бинтами. Девушка встретила Феню, держа в руках пластиковый стаканчик со сгущенкой, в воздухе квартиры стоял мутный тошнотворный запах сладости.

– Только не рассказывайте мне, какая у меня невыносимая мама, – усмехнулась Настя, облизывая ложечку.

– Самое важное – твое решение. Почему ты меня позвала?