Безмолвие

– Иди, если хочешь. Я понимаю.

– Черт возьми, Джонни… Не надо так.

– Как?

– Вот с этим твоим спокойным смирением. Можешь хоть раз показать, что тебе кто-то нужен? Один только раз признать, что мы одинаковые?

Обида звучала так явно, что Джонни и думать было не о чем.

– Конечно мы одинаковые. Как братья.

– И тебе действительно нужна моя помощь?

– Ты же мой лучший друг, Джек. У меня никого больше нет.

– Значит, мы вдвоем, вместе?

– Как в старые времена.

– Ну тогда ладно. – Джек поднялся, хмурый, но довольный. – И что? Разве так трудно было?

* * *

В комнату Вердина вошла медленно и бочком, и на Джонни посмотрела, как рыба-падальщица, вынюхивающая что-нибудь дохлое. Ей нужно было то, что он узнал, и она уже приготовилась вцепиться в добычу зубами и проглотить целиком. Темные глаза светились.

– Ну что? Мы все слышали твои крики.

– Я знаю, где она.

Опершись на палку, старуха шагнула к нему. Больше ничего не случилось, но перемену в настроении почувствовали все.

– Расскажи мне.

– Зачем вам так нужна ее могила?

– Об этом мы не договаривались.

– Я просто спрашиваю.

– Леон. – Вердина отступила в сторону, и в узкий дверной проем протиснулся широкоплечий хозяин бара. – Как я учила тебя разбираться с теми, кто нарушает сделку?

– Я предпочел бы не вмешиваться, – сказал Леон. – Джонни – друг.

– Твои друзья, как и твои пьянчуги, меня не касаются. Сделай так, как я тебе велела. – Он замялся. – Не притворяйся, будто не понимаешь меня. Ты знаешь, чего я хочу. Давай.

Леон посмотрел на Джонни.

– Мне жаль, что все так оборачивается. – Он задрал рубашку, показывая засунутый за пояс револьвер. Большой и местами стертый до серебряного блеска.

– Не уверен, что работает, – заметил Джонни.

– Я стрелял из него двадцать лет назад. Думаю, и сейчас получится.

– А если я ей не скажу? Выстрелишь в меня?

– Не надо усложнять, Джонни. Ответь на ее вопросы. Она ответит на твои. Каждый получит, что хочет, и мы отправимся домой.

– Ладно. – Джонни взглянул на Джека и пожал плечами, потому что с самого начала знал, что отведет Вердину на могилу Айны. Ему хотелось получше понять старуху, и проверка прошла успешно.

Джек сказал, что она опасна.

Он был прав.

* * *

К месту отправились на том же пикапе, под тем же брезентом. Кри снова сосредоточилась на дыхании: вдох-выдох. Она видела разницу между Джоном и Джонни, но они были так похожи… Глядя на Джонни, Кри видела предательство и боль, черные глаза и падающую дождем землю. Она переключилась на старуху. Вердина пришла в поселок, когда Кри исполнилось семь. Было много крика, злости. Кри смотрела на всё от двери, еще не понимая, отчего поднялся переполох, но старухи говорили об этом всю ночь.

«Нечистые у нее желания». Так сказала, стоя у плиты, бабушка.

«Похотливые?» – спросила прабабушка.

«Не просто похотливые, нет».

«Распутные?»

«Да, вот-вот, то самое слово. – Бабушка взмахнула руками, и сковорода выстрелила жиром. – Бесстыдная, похотливая и распутная – вот она какая».

Кри по малолетству понимала не все слова, но неодобрительное выражение на старых, морщинистых лицах запомнила навсегда.

Распутная…

Однажды Кри посмотрела, что значит это слово. Значений оказалось много.

Распущенная.

Злонамеренная.

Несдержанная.

* * *

Объятая тем же, что и в детстве, религиозным трепетом, Луана смиренно опустилась на колени под висельным деревом. Кора в том месте, где она коснулась ее, была сухая, и Луана почувствовала размах ветвей вверху, их переплетение и глубокую, прохладную тень. Дерево было такое огромное, такое уродливое, что оставалось только удивляться, как это оно еще живет. Древним оно было уже тогда, когда Луана увидела его впервые, а когда на нижнем суку вешали людей, оно тоже не выглядело самым молодым. И даже теперь, увядая, оно оставалось деревом ее детства и держало на себе облака.

Обернув ладонь тряпицей, Луана думала о далеком детстве, ножичке и снах, которые, как ей говорили, сбудутся. С самых ранних лет ей твердили: «Мы чувствуем Айну как немногие другие женщины нашей ветви. Сны – наше бремя и наш дар».

Если жизнь в бедности, страданиях и неблагодарных трудах считать даром, то да, старухи познали благословение сполна. Но были ли счастливы? Да, конечно, они жили своей компанией и время от времени заводили мужчин. Луана помнила, как они улыбались и переглядывались, ведя бесконечные разговоры у плиты. Если б не дерево, она бы всем доказывала, что они – всего лишь безобидные, спятившие бабули, забытые и брошенные на болоте.

Но не замечать дерево было невозможно.

Дерево и сны.

Закончив с одним делом, Луана отыскала могилу матери – на солнечном «пятачке» возле восточной стены, с незамысловатой надписью на камне: ДИТЯ ТЕМНОЙ ЗЕМЛИ. Немногие понимали, какие струны отзывались в душе на эти слова. Они говорили об Африке и Айне, о долгой борьбе и топях Хаш Арбор. И Луана не выдержала.

– Мне так жаль… Так жаль, что я не пришла к тебе проститься…