Безмолвие полной Луны (СИ)

— Ну чего ты мучаешься? — вмешался в его действия Чингачгук. — Советский домострой. Какую деревяшку нашли, ту и пришпандорили.

Комнаты в квартире оказались пусты, в соответствии с требованиями инструкции к ликвидаторам последствий аварии. Дома умирают вместе с хозяевами. Пыль на сморщенных обоях скопилась в таком количестве, что приобрела чёрный оттенок, как ламповая копоть. Крашенные таким способом морщины казались венами, пронизывающими все стены. Предсмертная агония давно прошла и здесь витала смерть. Ворон трезво рассудил, что под обоями искать нечего, кроме денежной заначки, в виде одиноких купюр, запаянных в целлофан и давно вышедших из употребления. С этим заключением не согласился Шмель, заявляя, что таким способом можно закатать под бумагу целый дневник, предварительно разделав его на отдельные листы. Бегемоту было всё-равно, что можно или чего нельзя спрятать под обоями. Он просто прошёл в угол комнаты и поддев край наклеенного рулона, рванул его на себя. Обои с треском отделились от бетона и упали на пол.

— Ищите, а не спорьте, — посоветовал Мотя обоим.

После недолгих поисков, в результате которых был вскрыт даже паркет, был найден дневник профессора. Он был свёрнут в рулон и упакован в несколько целлофановых пакетов. Всё это укладывалось в пенал размером со стандартный кирпич, а сам пенал занимал место в нише, вместо кирпича. Целлофановые обрывки полетели на пол, и рукопись учёного кое-как удалось развернуть в плоскость. За долгие годы она порядком слежалась и успела задеревенеть. Как оказалось, это был первый фрагмент дневника профессора, касающийся проекта. То, что рукопись не целая и так было ясно всем, кроме Барбариски. Она не желала мириться с неопределённостью и Ворону стоило больших трудов удерживать её от матерных выражений. Он не любил, когда женщина ругается. И напивается. И то, и другое, по его мнению, у них получается из рук вон плохо. Не умеют они делать этого. Нет в женских действиях поэзии. Не для этого рождены…

После возвращения в бункер, вначале нужно было восстановить хоть какую-то часто инфраструктуры. Света не было и Ворон спросил Бегемота:

— Мотя — ты нашёл аварийный генератор?

— Чего его искать-то? Вон он в углу стоит.

— Где?

— Да не здесь, а в подвальном помещении, где находится вся остальная трехамудия: водяной насос, душ с электроподогревом, вместительный сортир на оба пола, ванна и прочая, прочая, прочая…

— Насчёт воды ты это — того! — предостерёг Мотю Лис.

— Чаво таво? — передразнил его Бегемот. — Вода из скважины. А ты думаешь, у проводника откуда водичку пивал? Тоже из скважины. Проверяй каждый раз стакан счётчиком Гейгера, раз не доверяешь.

— И ареометром, — добавил Кот. — Вдруг на винзаводе надули. Потом предъявишь претензии.

Генератор затарахтел где-то в глубине подвала и появился долгожданный свет. Несмотря на то, что бункер укомплектовывался лампами дневного освещения, излучающих холодный спектр световых волн, настроение намного улучшилось. Атмосфера сразу же приняла деловую обстановку, а в углах, где ютились нетерпеливые сталкеры — почти домашнюю. Звон бокалов, за успех дела и бульканье жидкости напоминало химлабораторию, где по мензуркам разливались химреактивы. Хлопок пробки «липового» шампанского напомнил о том, что не все опыты проходят удачно, а само содержимое, обещало долгое знакомство с унитазом. Вначале его дразнят, показывая неприличную часть человеческого тела, потом пытаются что-то сказать, широко разинув рот, затем наоборот… И так несколько раз… Хорошо хоть туалет в бункере оказался вместительным — на несколько персон.

Пока несознательные граждане обмывали удачу, Лариса знакомилась с записями профессора. Профессор тоже играл в шпионские игры, пряча дневник по частям. Так же, припрятал кое-что из оборудования. Кроме деловых пометок, в дневнике имелись личные воспоминания учёного, в целом, к общему делу не относящиеся.