Безмолвная

Я замираю. Их разговор стал повторением того, который я недавно вела с Чжан Цзин. Бао – очередной житель поселка, теряющий зрение.

Когда отец уходит, Ли Вэй бьет рукой по стволу чахлого деревца, растущего у входа в шахту. Я с самого детства видела вот такие его импульсивные действия. Они бывают порождены всплеском сильных чувств и обычно не приносят никакого вреда. Однако сейчас, когда его рука соприкасается с деревом, из нее брызжет кровь. Он испуганно отшатывается. Я вспоминаю, что на этом дереве иногда вешают объявления, и понимаю, что он, по-видимому, попал по старому гвоздю. Не задумываясь, я вскакиваю на ноги и хватаю мешочек, который он вынес для перевязки отца.

«Что ты делаешь?» – вопрошает Ли Вэй, не обращая внимания на капающую с его руки кровь. По его удивленному лицу понятно, что до этой минуты он не замечал моего присутствия.

«Прекрати разговоры, – ворчу я. – Не шевелись».

К моему изумлению, он слушается и замирает неподвижно, чтобы я смогла ему помочь. Повреждена его правая рука, что для шахтера может стать катастрофой. Однако, очищая рану, я убеждаюсь, что на самом деле она совсем не глубокая. Она напоминает мне порезы бумагой, которые я порой получаю на занятиях: они довольно поверхностные, но тем не менее сильно кровоточат. Вот только старый гвоздь – это нечто гораздо более опасное, так что, даже промыв ранку водой и стерев почти всю кровь, я продолжаю тревожиться насчет заражения. Я быстро отхожу к пню, возвращаюсь с кисетом, который обычно подвешиваю к поясу, и копаюсь в пакетиках с красителями. Найдя нужный (желтый), я чуть присыпаю порез порошком и только после этого заматываю чистой тканью. Надежно закрепив повязку, я еще раз осматриваю его руку, поворачивая так и этак. Его пальцы начинают переплетаться с моими, и я поспешно отстраняюсь.

«Что это было?» – спрашивает Ли Вэй, пока я убираю пакетик обратно в кисет.

«Пигмент для особого типа краски. Цвет дает корень, у которого есть и целебные свойства. Один раз я видела, как Наставник использовал его на ране. Он предотвратит заражение».

Я не говорю ему, насколько дорог этот пигмент, и не признаюсь, что мне вообще не положено носить его с собой на наблюдения. Наставники будут проводить инвентаризацию не скоро, и я надеюсь, что к тому времени придумаю какое-то объяснение тому, что у меня его мало осталось.

«У тебя не будет неприятностей из-за взаимодействия… – спрашивает Ли Вэй и добавляет: – …с шахтером?»

Его вопрос застает меня врасплох. Все происходило настолько быстро, что у меня даже не было времени задуматься о том, что я делаю. Я только что нарушила наше основное правило, начав взаимодействовать, когда нам положено только наблюдать. Если об этом узнает мой Наставник или еще кто-нибудь, у меня будут серьезные неприятности.

«Если будут, – пускай, – говорю наконец. – Я сама за себя решаю».

«А мне казалось иначе».

В следующее мгновение он понимает, как это было подло.

«Извини. – Его руки снова замирают, а потом он спрашивает: – Наверное, тебе придется рассказать про моего отца? Что он начал слепнуть?»

Ли Вэй прав. Формально, исполняя свои обязанности, я должна сообщать обо всем, что наблюдала, включая их разговор. Я вижу, что, как Ли Вэю ни больно, он хочет, чтобы я сообщила о его отце. Это снимет с него бремя ответственности и наконец освободит Бао от шахты и ее опасностей. Я вспоминаю слова старика – о том, как он цепляется за свою гордость. А потом я вспоминаю Чжан Цзин и ее собственный страх перед разоблачением. И медленно качаю головой.

«Нет, я не расскажу. – Чуть поколебавшись, я добавляю: – И тебе не надо бы так на него давить. Он просто пытается делать то, что делал всегда. Это благородно».

Ли Вэй изумленно смотрит на меня.

«Благородно? Да он же себя угробит!»

«Он заботится о других», – возражаю я.

«Заботится? – переспрашивает он все с тем же негодованием. – Мы гнем спины, рискуя жизнью и забывая о своих желаниях, чтобы кормить всех остальных. Все надежды и страхи поселка сосредоточены на нас. Если мы не будем работать, людям придется голодать. Это не забота. И тут точно нет ничего благородного. Это просто отсутствие выбора. Это просто капкан. Ты так давно с художниками, что успела забыть, каково всем остальным».

«Ты несправедлив! – говорю я, начиная злиться. – Ты знаешь, что наша работа необходима для существования поселка. И, конечно, я знаю, каково жить шахтерам! В этом весь смысл моей работы: наблюдать все».

«Наблюдать и испытывать – это разные вещи. – Ли Вэй гневно указывает на мой пенек. – Каждый день ты сидишь там и судишь всех с безопасного расстояния. Ты считаешь, что раз ты за нами следишь, то нас понимаешь. А ты не понимаешь. Если бы понимала, то никогда бы…»

Он не договаривает, и я делаю это за него:

«Не поднялась выше? Не согласилась получить место, благодаря которому мы с сестрой вышли из той лачуги и заняли положение, которое принесло нам почет и комфорт? Которое позволило мне применять на деле мои таланты? А что плохого в желании сделать свою жизнь лучше?»

Несколько секунд он не отвечает, а потом уточняет: