Безмолвная ничья

— Перестань, малышка Кэт, — повторяю свою попытку приласкать её, но Котёнок упорно сопротивляется. — Позволь мне объясниться. Просто выслушай меня. Не мучай, — мелю чёрт знает что, надеясь, что из этих обрывков она услышит хоть что-нибудь.

Кэт отталкивает меня, борется и даже повизгивает, пока я силюсь сломить её сопротивление. Само собой, я могу заставить её… Но это будет непростительной ошибкой с моей стороны.

— Да послушай же ты меня, наконец! — мой рык приводит Кэт в состояние оцепенения и она замирает в моих руках. — Я не отпущу тебя и не пытайся противиться мне! Я не виноват, что этот ублюдок мою мать трахнул! И я не он! Будешь ненавидеть меня? Пусть! Но я не отпущу тебя ни на шаг от себя!

— И ты не отдашь меня ему? — её голос звучит так глухо, словно она находится где-то далеко.

Чёрт! Как только в голову ей пришло это?!

— Нет. Никогда, — бунт малышки полностью подавлен и лишь её протяжный стон где-то на уровне моей груди говорит о том, что я прощён.

Несу малышку на руках прямиком в спальню. Она больше не сопротивляется и ничего не говорит, словно впала в какой-то ступор. Так даже лучше. Не хочу её успокаивать, у меня сейчас другие планы.

Кладу мелкую на кровать и она, словно прочитав мои мысли, притягивает меня к себе за шею.

— Теперь время пришло? — робко спрашивает и всё так же преданно заглядывает в глаза, словно и не было того разговора пять минут назад.

— Теперь пришло, — отвечаю не понятно зачем, ведь моя эрекция говорит об этом намного красноречивее.

В доказательство того, что я сейчас вовсе не шучу, стаскиваю с себя футболку и, взяв Кэт за лодыжку, подтягиваю её к себе и, как тот питекантроп, наваливаюсь на бедняжку всем своим весом.

Малышка так рьяно отвечает на мои грубоватые поцелуи, что хочется войти в неё без промедлений и прелюдий, вогнать в неё свой болт так глубоко, чтобы закричала, стиснуть её упругие грудки и толкнуться вперёд, достать до самых глубин её сладкой пещерки. Но я не могу. Ведь это её первый раз. Он должен быть как можно меньше болезненным и как можно больше запоминающимся своей непревзойденностью.

Дебют моей кошечки обещает быть незабываемым, когда она широко разводит ножки в стороны, приглашая меня в себя. Я отрываюсь от неё и оцениваю этот подарок судьбы. Моя красавица.

Её промежность уже сверкает своей влагой, отчего мой член болезненно дёргается, требуя попробовать эту дырочку на вкус. И не только он… Я тоже хочу ощутить её влажность на своих губах. Это охренеть как удивительно, потому что ранее в моём мозгу подобных мыслишек не возникало. Я никогда не понимал мужиков, которые суют свой язык туда, куда остальные хер. Но в случае с Катей, всё по другому. Она не знала других мужчин. Она только моя.

Опускаюсь ниже и рисую влажную дорожку из поцелуев вниз от пупка. Маленькая дёргается, но тут же расслабляется, поймав мой строгий взгляд.

Я же не останавливаюсь на достигнутом и, лизнув её клитор, ловлю рваный вздох Котёнка. Мелкая подаётся мне навстречу, желая, чтобы я продолжил. И я продолжаю. Выписываю немыслимые узоры на тугой пульсирующей горошинке, которая наливается желанием с каждой секундой.

Посасываю и покусываю, вызывая у моей девочки громкие стоны.

— Кир… — она приподнимается, опираясь на локти, но я опрокидываю её обратно.

— Слушайся меня, а то встану и уйду, — уйду, как же. Да меня клещами от неё теперь не оторвать.

— Прости, прости, пожалуйста… Кир, — мечется, словно в бреду. Я её понимаю. Она хочет большего, как и я.

И я не смею ей отказывать. Накрываю девочку своим телом и начинаю вторжение. Проникаю в неё лишь совсем немножко и отстраняюсь.

Она не шевелится и не даже не дышит. Лишь покорно ждёт. В её широко распахнутых глазах нет страха. Полное подчинение. Это заводит неимоверно. Сносит крышу напрочь и я уже не соображаю своей головой. Сейчас мной правит другой орган.

Головкой члена ласкаю её мокрую дырочку и снова протискиваю его меж плотных губок всего на пару сантиметров. Одного её голодного, предвкушающего взгляда достаточно, чтобы я понял — Катя готова.

Затыкаю её рот поцелуем, предотвращая крик боли, что сейчас должен прозвучать. Не хочу его слышать. Не могу.

Сжимаю руками её ягодицы, одним точным движением насаживаю на свой ствол пылающее лоно малышки. Тонкая преграда рвётся под моим напором, а коготки Котёнка вонзаются в мои плечи. Она не стонет и не плачет, лишь инстинктивно сжимает мои бока ножками, пытаясь совладать с болью.

— Прости меня, маленькая. Прости, — останавливаюсь, позволяя ей привыкнуть к новому ощущению. — Сейчас пройдёт.