Безмолвная (СИ)

— Как ты себя чувствуешь? — войдя вслед за девушкой, обращается ЮВон к пациентке, с дежурной фразой. Та, проглотив что-то из своего обеда, поднос со съестным расположился на специальной, раскладной подставке, прикрученной к кровати, кивает доктору, и вновь обращает взор на ЁЛин. Взгляд девочки завораживает.

— Это, Ким ЁЛин, — между тем, продолжает ЮВон, знакомя девочку с гостьей. — Она работает в службе защиты детей, и хочет пообщаться с тобой. Ты уделишь ей немного времени?

Снова кивок. Девочка отодвигает подставку от себя и берёт в руки планшет, лежащий у неё в ногах. Она принимается водить по нему пальчиком, а на экране, висящем на массивном штативе, на колёсиках, и обращённом к входу, тут же высвечиваются строчки текста:

«Привет, ЁЛин. Извините, если я кину в вас чем-нибудь. Я — не нарочно. Бесы в моей голове нашёптывают мне делать всякие гадости. Иногда, я поддаюсь их искусу»

— Она шутит, — увидев, как меняется выражение лица ЁЛин, поспешно произносит ЮВон, и обращается к пациентке. — Я же просил тебя отнестись серьёзнее к своему состоянию. Это не повод для шуток.

«Извините, я не подумала» — выводит девочка ответ. — «Я, ещё плохо соображаю, и могу написать что-нибудь невпопад. Вы — красивая».

ЁЛин, изумлённая столь быстрой сменой тем, не успевает заметить как, внезапно, искажаются черты лица девочки, превращаясь в свирепую гримасу, и пропускает замах, который совершает пациентка.

— Вжу-х, — издаёт шуршащий звук, запущенный в сторону ЁЛин поднос. Вращаясь, словно тарелка «фрисби», разбрасывая кусочки съестного во все стороны, он быстро преодолевает несколько метров разделяющие собеседников, и ударяется девушке в диафрагму. Почти нетронутый обед, по инерции от удара, окатывает ЁЛин до самой макушки. Она, согнувшись пополам от боли, уже не видит как, швырнувшая поднос, девчонка обмякает на подушках, потеряв сознание.

Глава 4

После целой вечности проведённой в забвении, моё сознание стало постепенно возвращаться в тело, принеся желанную ясность вместе с горечью разочарования. Какие-то смутные образы мелькали перед глазами, то становясь в фокус, то сливаясь в сплошную мешанину. Кажется, я куда-то бежал и с кем-то дрался? Я не был уверен. Зато, когда ко мне вернулась способность трезво мыслить, и нахлынули воспоминания об обстоятельствах моего текущего положения, со всей остротой встал вопрос о перспективах дальнейшего существования.

Но сперва, мне пришлось испытать полный спектр эмоций, от осознания нахождения в чужом теле. В женском теле, если точнее. Пожалуй, такого ужаса, в своей жизни, я ещё не переживал. Увидев то, чего раньше не было и наоборот, не увидев того, что всегда было, я, заорал так, что сбежалось бы пол больницы, вырвись хоть малейший звук из моего рта. Безмолвный крик канул в пустоту, а я, видимо, перешагнув через какую-то эмоциональную грань, отключился. Позже, очнувшись, я обнаружил себя пристёгнутым к кровати, уже знакомыми мне ремнями, с мягкими браслетами, а возле окна, увидел двух мужиков в спецовках, заменяющих разбитое стекло на новое, и устанавливающих прочную, стальную решётку в оконный проём.

«Кажется, Оцеола чуть не допрыгался» — с поразительным спокойствием отмечаю я неприятный факт, наблюдая за слаженными действиями рабочих. — «И не понятно, это они ликвидируют мою попытку суицида или побега?»

Как я не напрягаюсь, но память изрыгает лишь темноту а мозг — адскую головную боль, отдающую в пустой желудок тошнотой.

Заметив на себе пристальный взгляд, рабочие начинают периодически поглядывать в мою сторону с каким-то нездоровым любопытством, а в их движениях появляется нервозность.

«Я так страшно выгляжу, или на них действует этот замечательный бандаж, коим моё тело успешно зафиксировано на больничной койке?»

Чтобы не смущать мужиков лишним вниманием, закрываю глаза, но тут же, резко распахиваю, осознав сразу две вещи. Во-первых, я, в девичьем теле распят на кровати, в одной комнате с двумя мужиками. Во-вторых, эти мужики — азиаты! И не понятно, что больше меня беспокоит. То, что меня могут прямо сейчас изнасиловать, или то, что я, потом, рожу ребёнка от басурманина?

Эти мысли назойливо лезут в голову, не давая покоя, и, постепенно, вытесняя все остальные. Стараюсь переключиться на что-нибудь другое, но это, словно тебе сказали не думать о жёлтой обезьяне. После чего, ты, только о ней и думаешь. А тут две реальные, жёлтые обезьяны!

«И ведь не закричишь. Это тело — немое! Воспользуются моментом, и никого я не смогу позвать на помощь. Даже, пискнуть не получится»

Чувствую, как обильно стекающим по телу потом пропитывается подо мной простыня и подушка. Как учащается дыхание, а от подскочившего давления начинает стучать в виски кровь, просясь наружу. Последнее, что я запоминаю, прежде чем отключиться, это тревожный писк монитора жизнедеятельности.

* * *