Безмолвная служба

«Я только вернулся со Средиземного моря из обычного подводного флота и был отправлен командиром субмарины соединения, которое тогда было 5-й подводной флотилией, в Форт-Блокхаус, в Госпорте. Командир сказал просто: “Как вы смотрите на то, чтобы потопить «Тирпиц»?” Я тут же ответил утвердительно. Оттуда я отправился на северную базу [35]за инструкциями касательно лодки, а затем вернулся чтобы забрать вторую модель, построенную на верфях Портсмута. После испытаний на верфи мы пошли в Шотландию, где использовали судно в качестве учебной лодки, пока “Виккерс Армстронг” строила в Барроуз шесть рабочих лодок. Четверо или пятеро энтузиастов пришли тогда; один был австралиец — не подводник. Так получилось, что он был вахтенным офицером на “Куин Элизабет”, когда ее атаковали итальянские “Шариоты” в Александрийской гавани, и командир сказал ему: “Вам лучше делать то же самое”.

 Другой долго прослужил на подлодке в домашних водах. Они казались подходящими — с нужным опытом, кадровыми офицерами или курсантами военно-морского училища и достаточно разбирались в береговой навигации и подобных вещах. Двое по-настоящему стойких приверженцев были Уильям Ик, бывший старпомом на “Старджен”, и Дональд Кэмерон, бывший там же помощником и выполнявший все первоначальные и приемочные испытания. Мы провели несколько испытаний в Шотландии, а затем ушли в Портсмут, где надо было ночью провести секретные испытания. После завтрака мы вернулись в девять в конференц-зал и на слайдах просмотрели результаты испытаний.

Дальше, с ноября 1942 года, мы испытывали все, в том числе и условия жизни: то, какую еду мы будем есть и тому подобное. Проведение пятидневных испытаний никогда не было таким уж хорошим делом, так как лодка очень страдала из-за проблем, в основном с электричеством. Что, по моему мнению, никогда не оценивалось, так это то, насколько сыро может быть в этих маленьких лодочках [36]. Лодка также была не очень устойчива. К несчастью, из-за этого был смыт с борта и погиб во время пятидневных приемочных испытаний мой старпом. Другой мой помощник погиб позже, во время той части операции, когда резали сеть.

Перерезание сети было очаровательным занятием, хоть каким-то развлечением. Иногда мы поражались заметности этой работы в светлое время дня во вражеской бухте. Выход из лодки производился заполнением отсека, в котором сидел водолаз. Когда давление уравновешивалось, он через люк выбирался наружу, подплывал к сети и перерезал ее, чтобы лодка могла пройти. Мы недолго раздумывали над тем, как это сделать. Возможности прорваться через противоторпедные сети, как мы выяснили, не было никакой. Но противолодочная сеть — это довольно широкие ячейки, рассчитанные на то, чтобы остановить субмарину значительных габаритов. Четыре фута были вполне обычным размером ячейки, так что пять-шесть разрезов в сети могли пропустить X-лодку.

Если все шло как надо, то был определенный азарт в том, чтобы сделать последние надрезы. Лодка проходила через сеть, а ты сидел на носу, затем снова забирался в лодку, и она продолжала свой путь. Но это было одно из таких дел, где когда что-то одно идет плохо, то плохо идет все. Это тот случай, когда ни в коем случае нельзя применять грубую силу, и, пока у нас не появились телефоны, водолаз должен был стучать по борту, чтобы дать понять, что надо немного приподняться или немного опуститься, чтобы лодка прошла через сеть.

 Недостаток был в том, что было видно, как изгибается и ломается линия буев, поддерживающих сеть, когда лодка проходит через нее, и наблюдатели с берега тут же понимали, что что-то не так. Когда водолаз не в лодке, он в какой-то степени является жертвенным ягненком. Ему приходится решать, не подвергает ли он лодку опасности, и быть уверенным в том, что, если он погибнет, кусачки не упадут таким образом, что лодка окажется в сети. Множество таких случаев заставляли чувствовать, что резать сети, в особенности днем, — нелегкое дело.

На Рождество 1942 года мы отправились в Барроу, чтобы увидеть новые лодки — от Х-5 до X-10. К тому времени большая часть проблем с конструкцией была решена. Новое устройство лодки было очень хорошим и не доставляло больших хлопот. Примерно с 5 сентября “Спитфаеры”, летавшие в Шетландских остовов и приземлявшиеся на севере России, чтобы дозаправиться, проводили ежедневную разведку. Для нас был специальный простой код, чтобы сообщать о кораблях, если ”Тирпиц” уйдет или произойдет еще что-нибудь. Простая кодовая передача через Би-Би-Си — все, что у нас было, без коммуникаций. Условная фраза повторялась в двух программах новостей. Ни у кого не возникло бы ни малейшего подозрения

Работа велась для операции, запланированной на март, но три новые лодки не сошли со стапелей до середины февраля. К концу марта световой день был уже слишком долгим, чтобы позволить зарядку батарей. Решили отложить операцию до сентября. Все лето мы работали, и к концу августа у нас была “Малайя”, старый линкор, стоявший на якорю на одном из шотландских озер, и все лодки (их к тому времени было шесть) атаковали совершенно без затруднений в практически точно воспроизведенных условиях. К тому времени между членами команды установились хорошие отношения. Лодки подняли на борт для полной проверки и укрепления бортовых снарядов.

В то время здесь был Уильям Ик — мощный “старик” — ему было лет 28. Потом его отправили обратно, на обычные субмарины. Его лодку принял его старпом, Креббл. У Дональда Кемерона была вторая лодка, Х-6; он был с Уильямом Иком с самого начала, к этому времени уже около двух лет. У меня была третья, Х-7, у Теренса Мартина — четвертая, Х-8, австралиец Макфарлейн руководил Х-9, а Кен Хадспет, тоже австралиец, — Х-10. Команды состояли из добровольцев. Шесть субмарин-буксиров пришли в начале сентября для окончательной подготовки — две лодки класса “Т” и четыре — класса “S”. Боевой дух был очень высоким. Одна из причин задержки была в том, что нас довольно долго не тащили. Мы пользовались специальными веревками с телефонным проводом, которые спускались вниз, к центру, для связи между двумя судами. Два больших корабля, лодки классов “Т”, тянувшие Х-5 и Х-6, выдержали путешествие без разрыва троса, но все остальные буксиры хотя бы раз, но порвались. Сентябрь был самым ранним месяцем, когда мы могли бы попытаться провести операцию, из-за его светового дня. Вполне можно было лежать в темноте на поверхности среди скал, заряжая батареи, но неразумно было ожидать, что можно пройти туда и обратно на расстоянии около 80 миль без дозарядки в середине пути».