Безмолвные компаньоны

Как и обещала Хелен, после двух поворотов дороги они увидели парк. На фоне неба вечнозеленые деревца казались яркими и полными жизни. Между увядшими живыми изгородями Элси увидела ворону, но садовников не было. Должно быть, они работали с другой стороны.

– Надеюсь, вы не будете слишком унывать в Рождество, мэм, – подала голос Хелен. – Вспоминать о бедном хозяине и все такое… в первое Рождество всегда трудно приходится.

– Да.

– Хозяин был всего на несколько лет старше меня. Так уж это несправедливо…

Хелен поминала Руперта чаще других слуг. Возможно, дело было как раз в их сходном возрасте или в том, что она обнаружила его тело.

– Из твоих слов, Хелен, можно понять, что ты любила хозяина. Мне приятно это слышать.

Служанка нерешительно улыбнулась.

– Он всегда ласково со мной говорил. Я думаю, это было хорошо с его стороны – уделять внимание прислуге.

Видит Бог, лондонская прислуга не заслуживала хорошего отношения. Злорадные и неблагодарные, хотя и отлично вышколены.

– А еще, – продолжала Хелен, – он немножко со мной говорил про тот день. Ну, о том, что читал ту книгу и как нашел буквы в детской.

Снова детская. Элси поежилась, когда капля дождя сорвалась с ветки и упала ей за шиворот.

– Тебе следует перестать думать об этом, Хелен. Ты уже говорила мне – мистер Бейнбридж считал, что надпись осталась от прежнего владельца. Он не думал, что ее оставило привидение.

– Нет, – согласилась женщина. – Но только он не знал, что я прибирала там неделей раньше и сложила все кубики в коробку. А надпись на пыли он и вовсе не видел. «Мама», вот что там было написано в тот день. А обычно там было целое предложение. – Элси не хотела знать, что это было за предложение, но Хелен явно решила посвятить ее в подробности. – «Мама сделала мне больно», вот какое.

Элси не отвечала.

Они приближались к дому и обогнули мокрые от дождя изгороди, от которых исходил запах мха и травы. Элси продолжала слышать звук неутомимых ножниц, он уже начал действовать ей на нервы.

Поравнявшись с фонтаном, Хелен снова принялась болтать.

– А как вы думаете, мэм, что это все же было? Кто мне писал?

– Это Мейбл, – отрезала выведенная из терпения Элси. – Она тебя разыгрывает. Пишет тебе всякую ерунду, а потом делает вид, будто сама не видит надписи. Ничего не может быть проще.

– Мейбл? Да она своего имени написать не умеет, мэм, не то что… – Хелен не закончила фразу, захрипев и уставившись куда-то с открытым ртом.

Элси подскочила к ней, заглядывая в лицо.

– Что? Что такое? – На щеках Хелен больше не цвели розы. Даже губы ее побелели. – Тебе плохо?

Хелен молча вытянула руку и ткнула пальцем, указывая на что-то.

Элси не хотела смотреть. Она не хотела, чтобы ее глаза проследовали в указанную сторону, но они повернулись туда, против ее воли, ведомые неким роковым инстинктом.

Из окна карточного салона выглядывала деревянная девочка. Часть ее лица закрывали тени, похожие на ветви дерева. Рога – это были рога. Она стояла точно под головой оленя. Но не это притягивало взгляд Элси, а окно слева.

Прямоугольник с отпечатавшейся на стекле грязной ладошкой.

– Может быть, это садовники…

– Нет, – Хелен сглотнула. – Гляньте, след-то на внутренней стороне.

Было трудно дышать. Младенец толкался, вертелся, вызывая спазмы в желудке. А в воздухе продолжали звучать зловещие ножницы: вжик, вжик.

Элси встряхнулась. Делаешь из мухи слона – так сказала бы Ма. Этот отпечаток могла случайно оставить Мейбл – а то и сама Хелен.

– Чепуха. Ты не можешь с такого расстояния разглядеть, внутри отпечаток или снаружи.

Элси направилась вперед с решимостью, которой на самом деле не испытывала. Хелен кричала ей вслед, моля остановиться, но она уже ничего не могла изменить. Ноги сами несли Элси вперед – она едва поспевала за ними.

Еще шаг, и грязный отпечаток на стекле стал четко виден. Слишком маленький. Он никак не мог принадлежать садовнику. Это была детская ручонка.

Элси подошла к окну вплотную, так близко, что стекло запотело от ее дыхания. Когда оно прояснилось, Элси увидела свое отражение поверх деревянных черт компаньонки. Но она не узнала себя. Лицо было как чужое – бледное, искаженное, уродливое от страха.

Дрожа, Элси подняла руку и прижала перчатку к грязному следу. Хелен была права. Ладонь отпечаталась с внутренней стороны.

– Мэм? Вы видите? Там есть надпись?

Элси открыла было рот, чтобы ответить, но тут ее внимание привлекло едва заметное движение. Она замерла.

– Мэм? С вами все в порядке?

Ей удалось кивнуть, но говорить Элси не могла.

Компаньонка больше не смотрела в сад. Немигающим взглядом она уставилась прямо в глаза, прямо в душу Элси.

Мейбл не солгала. Глаза фигуры двигались.

* * *

По бордовому коридору гуляли сквозняки. На тисненых обоях плясали тени от горящих с грозным ревом газовых ламп. Элси, зябко кутаясь в шаль, прижималась к плечу Сары. Никогда еще она не чувствовала себя настолько сломленной, как в этом доме, настолько потерянной и поглощенной им.