Безмолвные узницы

– Вот видите, вы не понимаете! Я не убийца! Он заставляет меня, вынуждает меня делать эти вещи! – она кричала, не останавливаясь. У меня чуть сердце изо рта не вылетело. Тихо, Веро, успокойся, повторяла я себе. Я снова обняла ее, издавая этот успокаивающий звук – тсс, тсс – и убаюкивая ее взад-вперед, словно она ребенок. Не знаю, сколько минут мы так простояли, пока прерывистые рыдания не прекратились. Я отпустила ее и взяла за руки:

– Готово. Вы уже сказали мне самое худшее, и я вас не осуждаю. А теперь расскажите все с самого начала. Я знаю, что вы никого не убивали. Я верю вам, вижу ваше отчаяние. Расскажите мне, что вы знаете, только ничего не упустите, пожалуйста.

Это было похоже на прорвавшуюся плотину. Едва барьер исчез, и наводнение стало неизбежным. Жанета рассказала мне обо всем: о туземной музыке в машине, о бункере, звуках, запахах, о коробке, криках жертв. Это было ужасно, но я владела собой больше, чем когда-либо. Женщину-полицейского невозможно напугать рассказом, каким бы кошмарным он ни был. Но не хватало существенной части головоломки. Пришлось спросить:

– Я не понимаю, откуда берутся эти девушки… Как ему удается их ловить?

Жанета сделала паузу, и я ощутила, что это очень важный момент. Она нахмурилась, ковыряя кутикулу на своих идеальных ногтях. Ее мозг был похож на часы с маятником: врать – не врать?

– Это я… – наконец проговорила она. – Я встречаю их на автовокзале Тиете.

Это меня впечатлило, но я предпочла не задавать вопросов – знала, что молчание вынудит ее ответить. Вскоре Жанета подробно рассказала мне о своих действиях на автовокзале. Негодяй, должно быть, не очень-то хорош в красноречии и использовал ее, чтобы не раскрывать себя. Здесь уже я позволила себе задавать вопросы, но если Жанета действительно говорила мне правду, она не знала, куда ехала машина, где находится бункер, не знала точно и того, что Брандао делал с девушками.

– Постойте, вы сказали, что он убивает женщин. Но он отпускает их или убивает?

– Брандао говорит, что накачивает девушек наркотиками и оставляет их на дороге. На следующий день они не помнят, что произошло. Так может быть? Я думаю, невозможно, потому что им очень больно. Я знаю по крикам.

– Вы уверены, что никто никогда не выдвигал обвинений?

– Он говорит, что боль не оставляет следов, об этом он узнал на службе. У них не остается травм, они ничего не могут доказать. Он всегда в форме военной полиции, когда едет в бункер. Должно быть, они боятся идти в полицию.

История шита белыми нитками. Если девушек пытали так сильно, как слышала Жанета, по крайней мере одна из них, несомненно, донесла бы, даже будь Брандао в одеянии Папы Римского. И пока Жанета рассказывала, я мысленно проводила параллели с делом Марты: употребление наркотиков, вызывающих амнезию.

Я пыталась убедить Жанету в том, что девушки, возможно, живы, и она должна мне помочь собрать доказательства. Совместная работа – вот что нам нужно. Она успокоилась, но я едва не испортила все, чего достигла, упомянув, что поговорю с боссом: он поможет нам в расследовании.

– Ради всего святого, я не хочу ни с кем разговаривать, – заявила Жанета. – Вы правда думаете, что мужчина поверит мне? Особенно этот, который, по словам Брандао, терпеть не может военную полицию! Все обернется кошмаром!

– Послушайте, Жанета, я не в силах справиться с этой проблемой самостоятельно. Карвану я знаю всю свою жизнь, он не сможет проигнорировать такое дело. – Слова срывались с моих губ, но я абсолютно не чувствовала убежденности в собственной правоте. В последнее время Карвана не хотел иметь ничего общего с такими ублюдками. Но, во всяком случае, я хотя бы попытаюсь – мне нужны ресурсы полиции, поскольку все это довольно мерзко.

– Жанета, почему вы никогда раньше не обращались в полицию?

– Боялась… боялась, что мне никто не поверит, что меня посадят в тюрьму… боялась того, что будут говорить. Боялась умереть.

– Как долго все это продолжается? Скольких женщин вы «наняли» на автовокзале?

Она с удивлением взглянула на меня, словно этот вопрос внезапно напомнил ей: я тоже из полиции. Я ждала, пока она мысленно подсчитает, по-детски загибая пальцы. И чем больше пальцев сгибалось, тем труднее мне становилось дышать.

– Постепенно это происходило чаще. Вроде первые несколько лет раз в год, а сейчас почти каждый месяц. Все вышло из-под контроля. Не знаю, с каких пор Брандао этим занимается, но я уже насчитала одиннадцать. Я больше не узнаю того, кто обитает в нем.

– Вы уверены в количестве? – уточнила я.

– Да, я… я помню каждую из них. Иногда, когда готовлю или смотрю телевизор, я вижу лица девушек. И тогда мне хочется плакать, – сказала Жанета, вновь обретая присутствие духа. – Вероника, помогите мне, я не хочу, чтобы меня обвинили в соучастии. Он меня заставляет, клянусь…