Безмолвные

— Ты бы сказала ему все как есть, сестра! — посоветовал ей Сарма, став невольным свидетелем их короткой беседы. — Мол, не нравишься ты мне, оставь в покое.

— Чтобы он потом вообще ни к одной девушке не подошел? Он хороший мальчик и все делает правильно. Просто я не подхожу ему.

— Скажи напрямую, — еще раз посоветовал Сарма. — Он мужчина. Стерпит.

Александра его советов не послушала, понадеялась, что все обойдется.

Микас пытался дважды признаться ей в любви. Александра каждый раз отшучивалась и уходила от разговора, но он не сдавался. На третьей неделе вечером подстерег ее у избы, где она жила с другими девушками.

Бледное весеннее небо еще держало свет, но воздух быстро остывал, Александра ежилась от холода и хотела быстрее закончить разговор.

— Послушай, Микас…

— Не говори ничего. Я знаю, что ты скажешь.

— Правда?

— Что я младше тебя, и все такое… Дай мне время, и я докажу, что достоин тебя!

— Не трать на меня время…

— Это мое время и мой выбор!

— Не надо, Микас! Я не буду с тобой. Ты хороший человек, но…

— Я смогу добиться тебя! Я не собираюсь отступать, и однажды ты полюбишь меня.

Александра хотела быть чуткой, но холодный ветер, пробирающийся сквозь тонкую рубашку, и его последние слова рассердили ее.

— Нет. Не полюблю! Человеческое сердце — не награда за старания. Любовь или есть, или нет. Я тебя не люблю.

— Пока не любишь.

Парень стоял перед ней хмурый и решительный.

— Ты расслышал мои слова, Микас?

— Расслышал. А еще знаю, что женщины часто сами не понимают, чего хотят. Вы — как подсолнухи. Утром в одну сторону смотрите, а вечером — в другую.

Парень упрямо смотрел ей под ноги. Он просто пропускал мимо ушей слова, которые ему не нравились. Александра рассердилась.

— Я не подсолнух, — громко и отчетливо сказала она. — Не говори больше со мной и не подходи ко мне.

На том и расстались.

На следующий день девушки перестали с ней разговаривать. Парни сторонились. Что наговорил им Микас, Александра не представляла, но его слова подействовали — она оказалась одна.

Вечером Александра не пошла к другим девушкам, занятым вышивкой, осталась в избе. В двери постучали. Она открыла, уже зная, кого увидит. Микас младше ее, но выше на полголовы. Он схватил ее за запястье и потянул за собой.

— Что ты делаешь?!

Но он упрямо тащил ее за собой через весь лагерь, к срубу, где жили юноши и их командир. У входа толкнул на землю. Александра упала, больно ударилась локтем.

Микас ногой распахнул дверь и через минуту вытащил на улицу Сарму, толкнул к Александре, но парень удержался на ногах.

— Значит, я не смогу тебя добиться из-за него?!

Из соседних домов выглядывали. Девушки, с которыми она сажала огород и вышивала сорочки; парни, которые так трогательно краснели в ее присутствии, и дети, с которыми она играла. Все смотрели на них.

— Я расспросил в селе про твой красный мак! — продолжал Микас.

— Пожалуйста, молчи!

Но он не собирался молчать. От ревности и злости он растерял остатки доброты.

— Так клеймят гулящих монашек. Поэтому тебя выгнали из храма? Ты уехала с чумаками?! Продала себя?!

Те, до кого слухи еще не успели дойти, выдохнули. Сарма все еще стоял между ней и Микасом, и она смогла подняться. Теплый ветер пролетел по поляне, погладил ее по волосам, сыпанул пыли в лицо Микасу. Александра выпрямилась. От негодования горло пересохло, а руки дрожали.

— Ты брала цветы, которые я дарил, а потом оказалось, что я тебе не люб? Может, он люб? — Микас указал на Сарму. — Что он тебе дарил? Деньги? Так у меня тоже есть. Скажи, сколько?

Он достал из кармана пригоршню медяков и швырнул ей под ноги. Люди вокруг молчали, не сводили с них взгляда. Сарма тяжело вздохнул и повернулся к девушке.

— Увести тебя?

— Уведи. Дай только попрощаюсь.

Александра не любила говорить. Да только сегодня глупый мальчик загнал ее в угол. Не осталось другой защиты, кроме слов, и желания молчать не осталось. Она остановилась напротив Микаса.

— Ты хотел, чтобы я тебя любила? Говорил, что ты мужчина? Значит, вот как ты представляешь себе мужчин? Слушать лишь свои желания. Не заслужить любви, но требовать, а если не дают, то брать силой. Мужчина? Нет, милый. Так поступают маги.

Он замахнулся, но вокруг столпилось слишком много девушек и юношей из деревни, руку он опустил.

— Видел мак на моей спине? Кто еще хочет посмотреть?

Развязала шнурки. Сдернула рубашку с плеч.

— Смотрите. Не врал Микас: есть мак. Вы не заслужили своего клейма, вы не просили его, вот и я не просила своего. Не все гордятся шрамами, не все готовы о них говорить — спросите Хромого. Я думала, здесь не будут судить человека по старым шрамам, не знала, что должна их стыдиться, не знала, что должна расплачиваться за них честью и волей.

Выдохнула. Посмотрела на медяки у своих ног, затем на Микаса:

— Купи на них себе совести.