Безмолвные

Съели кролика и стали собираться. Перед выходом ограбили дом кузнеца. В долгой дороге нужны и еда, и одежда, и оружие. В кузне заточили топоры, в заколоченном доме взяли чистую одежду и посуду. Вынесли из погреба все, что нашли. Александра мысленно просила богов простить грех и возместить неизвестному хозяину долгой жизнью.

У новых спутников лошадей не было. Александра и Ри остались верхом. На лошадь Кая навьючили мешки с припасами.

— Эй, Седой! — нагнал чародея Тид.

Ри остановился, подождал.

— Мы поговорили с ребятами… Добычу — поровну. И еще. Бабу делим на всех.

Внутри у Александры все похолодело. Она вцепилась в поводья.

— Баба не моя, отдать не могу, — ответил беззаботно Ри. — Она женщина Кая. Поторгуйся с ним.

— Может, мне и меч на всех разделить? Штаны мои будем по очереди носить? — спросил Кай.

Возражать никто не стал. Северянин посмотрел на Александру, улыбнулся. Краями губ, едва-едва, но ей стало легче.

Сначала шли мимо огородов, потом полями, поросшими желтым одуванчиком, потом снова лесом. На север, на запад, затем на юг…

— Чего петляем, как зайцы? — спросил Лука.

— Нужно так, — уклончиво ответил Ри.

Пришлось поверить на слово. Коршун знал дорогу только в Зут-Шор. Остальные карт Края в жизни не видели.

Сотни ног взбили грязь, превратив тропу почти в черный тракт. Опять шел дождь. Мелкий, колючий и долгий. Закончился незаметный за дождевыми облаками день. Наступил вечер.

— Как думаете, сколько людей прошло здесь до нас? — нарушил молчание Пират.

Ри подождал, пока тот поравняется с ним.

— Много. Бегут подальше от замка. Дураки!

— А мы разве не то же делаем? — едко спросил Лука.

— Они не знают куда бегут, а я знаю.

— Расскажешь?

— Со временем. До вечера идем этой тропой. Хочу, чтобы наши следы смешались с чужими.

— Кому-то есть дело до тебя, Седой?

Ри машинально провел руками по волосам, словно хотел стереть седину, быстро отдернул руку.

— Может, подумаем о еде? — перевел разговор Ри.

— Что о ней думать? Сестренка, кашу варить умеешь?

Остановились посреди леса, на поляне у родника. Коршун назначил, кому когда стоять на страже. Никто не спорил. Прочие собирали хворост и разводили костер. Александра готовила ужин. Ри подошел и присел рядом.

— Если ты еще раз попробуешь возражать мне при посторонних — я брошу тебя посреди леса, — тихо и вкрадчиво сказал он.

Александра посмотрела ему в глаза прямо и требовательно.

— Что там на западе? Не для тебя, для них?

— Золото. Если смогут дойти.

— В чем тогда подвох?

— Я буду честен с тобой, девочка, при условии, что и ты будешь честна со мной. Согласна? Ответишь, зачем идешь с нами?

Признаться ему в любви? Но первая влюбленность тринадцатилетней девушки и выношенный десять лет в сердце романтический образ Адриана Гроневальда — не настоящая любовь. Тогда зачем она здесь?

— Не отвечу, — честно призналась она.

Чародей улыбнулся, как оскалился, и отошел в сторону.

После ужина засиделись у тлеющего костра. У Тида нашлась фляга с медовухой. Пустили по кругу. Ри закашлялся. Стражники рассмеялись.

— Что, парень, во дворцах такое не пил? — беззлобно спросил Коршун.

Разговорились. Ри шутил, ненавязчиво расспрашивал о старой службе, охотно отвечал на вопросы Коршуна. Кай привычно молчал. Лука бросал на него частые подозрительные взгляды, но ничего не говорил. Тид заметил на запястьях Александры священные рисунки.

— А ты откуда будешь, красавица?

— Монастырь Милости и Пасии Грины, что на севере.

Говорить она не хотела — лгать было противно, — потому встала и отошла от огня, устроилась на ночлег в стороне, укуталась с головой в плащ и замерла, вслушиваясь в разговор мужчин.

Они еще долго сидели у костра. Говорили больше всех Тид и Ри, перебрасывались шутками. Под их говор она и уснула.

Александра проснулась рывком, вздрогнула всем телом и открыла глаза.

Уже рассвело, но солнце еще не успело подняться над деревьями. Утренняя прохлада пробралась под плащ, сковала плечи. Справа, повернувшись к ней спиной, придвинувшись вплотную, чтобы сохранить тепло, спал Кай. Слева лежал Ри.

Александра чувствовала тепло его плеча, и от этого ощущения бросало в жар. Она кинула один короткий взгляд на его лицо, неровные волосы, шевелящиеся под утренним ветерком, и закрыла глаза, храня образ в темноте сомкнутых век. Прислушалась к себе.

В красивое лицо может влюбиться девочка, но Александра давно повзрослела. Настоящий Ри Гроневальд пугал ее. Как и все маги, он думал лишь о себе и мог предать в любой миг! Но Александра помнила, как он прокусывал губы, как плевался кровью, в безнадежной попытке спасти свою женщину. Если он любил по-настоящему, значит, есть в нем что-то неправильное, немажье, человеческое? Значит, не зря она выбрала этот путь?

Ри не спал. Просто лежал, закрыв глаза. Он провел в полузабытьи не один год, и что-то в нем сломалось. Ри мог не спать несколько дней, затем забыться на несколько часов тяжелым кошмаром и снова не спать… Этой ночью вот не уснул. Он знал, что она смотрела на него. Пусть смотрит. Влюбилась?