Безмолвный крик

– Да, сэр. – Джиггз прерывисто вздохнул. – Я изготовил несколько костюмов для мистера Лейтона Даффа, отца мистера Риса. Боюсь, именно его вы описали. Он тоже ранен?

– Боюсь, он мертв, мистер Джиггз. Не могли бы вы назвать мне номер дома на Эбери-стрит? Я должен сообщить семье.

– Отчего же нет, конечно… Какой ужас. Надеюсь, что сумею вам помочь. – С этими словами Джиггз отступил на шаг; на лице его читалось такое страдание, что Ивэн почти поверил в его искренность – по крайней мере отчасти.

– Так что насчет адреса на Эбери-стрит? – напомнил он.

– Ах да… да. Кажется, тридцать четыре, если мне не изменяет память… но я могу посмотреть в своих записях. Да, конечно, я посмотрю.

Однако Ивэн не отправился прямиком на Эбери-стрит. Вместо этого он предпочел вернуться в больницу Святого Фомы, чтобы узнать и сообщить затем семье, что хотя бы Рис Дафф остался жив, даже если он без сознания. А если молодой джентльмен пришел в себя, то, возможно, и услышать от него самого, что случилось, не задавая лишних вопросов.

Кроме того, сержант просто не был готов предстать перед несчастной женщиной и заявить, что муж ее мертв, а сын пребывает между жизнью и смертью, и никто пока не знает, сколь тяжелы полученные им повреждения и мучительны страдания.

Ивэн сразу нашел Райли; тот выглядел так, словно не уходил из больницы всю ночь. На нем была та же измятая одежда с теми же пятнами крови.

– Парень все еще жив, – сообщил доктор, едва увидев Ивэна. – Примерно с час назад пошевелился. Пойдемте, поглядим, пришел ли он в себя. – И доктор быстро зашагал к палате, словно ему тоже не терпелось это узнать.

В палате царила деловая суета. Два молодых врача меняли повязки и осматривали раны. Медсестра лет пятнадцати-шестнадцати несла, согнувшись, ведра с помоями, стараясь не плескануть на пол. Пожилая женщина тащила ведро с углем, и Ивэн предложил ей помощь, но та отказалась, боязливо взглянув на Райли. Другая сестра, с собранным в охапку грязным постельным бельем, проскользнула мимо них, отвернув лицо. Райли, казалось, ничего не замечал – все его внимание занимали пациенты.

Ивэн прошел за ним в конец палаты и с облегчением, сразу же сменившимся тревогой, обнаружил Риса Даффа, неподвижно лежавшего на спине. Глаза, большие и темные, смотрели в потолок, и в них не отражалось ничего, кроме ужаса.

Остановившись у койки, Райли несколько озабоченно взглянул на молодого человека.

– Доброе утро, мистер Дафф, – мягко сказал он. – Вы в больнице Святого Фомы. Я – доктор Райли. Как вы себя чувствуете?

Рис Дафф слегка повернул голову, и взгляд его сосредоточился на Райли.

– Как вы себя чувствуете, мистер Дафф? – повторил доктор.

Молодой человек разлепил губы, но не издал ни звука.

– У вас болит горло? – снова спросил Райли. – Если болит, кивните.

Рис медленно покачал головой. Лицо его выражало некоторое удивление.

Врач положил ладонь на тонкое запястье пациента, выглядывающее из-под повязки на сломанной руке. Другая рука, тоже забинтованная и с наложенной шиной, лежала на одеяле.

– Вы можете говорить, мистер Дафф? – тихим голосом спросил Райли.

Рис снова открыл рот, и снова они не услышали ни звука.

Райли ждал.

В скованных болью и страхом глазах молодого человека угадывались ужасные воспоминания. Через минуту он снова покачал головой, но опять ничего не сказал.

Доктор повернулся к Ивэну.

– К сожалению, пока вы ничего от него не узнаете. Допускаю, что завтра он сможет давать простые ответы вроде «нет» и «да», но полной уверенности в этом у меня нет. В настоящий момент мистер Дафф пребывает в шоке, и беспокоить его расспросами бесполезно. Он не сможет ни поговорить с вами, ни описать кого-либо. И пройдут недели, прежде чем он возьмет карандаш, – если, конечно, его руки когда-нибудь заживут.

Ивэн заколебался. Ему отчаянно требовалось узнать, что произошло, но сердце рвалось на части от жалости к тяжело пострадавшему парню. Как же недоставало ему сейчас отцовской веры, той веры, что помогла бы понять, как такое возможно… Почему высшая справедливость не предотвращает зло? Не обладая слепой верой, Джон не мог ни смирить гнев, ни унять жалость. А еще он не умел, подобно Эстер, оказывать практическую помощь, что помогло бы избавиться от гнетущего ощущения собственной беспомощности.

Пожалуй, единственное, что было доступно ему сейчас, это полная самоотдача в расследовании и поисках истины, чем всегда отличался Монк.

– Вы знаете, кто это с вами сделал, мистер Дафф? – спросил он из-за плеча Райли.

Рис закрыл глаза и снова покачал головой. Если какие-то воспоминания и остались, он предпочел заслониться от них как от чего-то жуткого и чудовищного.

– Думаю, сержант, сейчас вам нужно уйти, – твердо произнес Райли. – Он ничего не может сказать.

Согласившись с правотой его слов, Ивэн бросил последний взгляд на пепельно-серое лицо молодого человека, лежавшего в постели, повернулся и пошел исполнять обязанность, мысль о которой пугала его.