Безмолвный мир Николаса Квина

— Оба они хорошие парни, это очевидно. Мне кажется, большой разницы нет, на ком из них мы остановимся. Если господину секретарю хочется, чтобы это был Филдинг, то я за Филдинга. Может быть, поставим на голосование, господин декан?

— Ну, если… э-э… если это…

Несколько членов комиссии бессловесно, но явно одобрительно промычали, и декан с неясной досадой в голосе объявил:

— Хорошо. Тогда открытым голосованием. Прошу, кто за то, чтобы назначить Филдинга?

Поднялось семь или восемь рук, но Руп вдруг заговорил опять, и руки начали медленно опускаться.

— Прежде чем мы проголосуем, господин декан, мне хотелось бы получить у секретаря некоторые сведения. Я вполне уверен, что он ими располагает.

Секретарь разглядывал Рупа из-под пенсне с холодной неприязнью, а несколько членов комиссии едва скрывали своё нетерпение и раздражение. Зачем они приняли в свои ряды этого Рупа? Он, безусловно, блестящий химик, и два года, проведённые им в англо-арабской нефтяной компании, в своё время оказались решающим плюсом для членов синдиката. Но он ещё слишком молод, слишком задирист, слишком шумен и кипуч, словно грубая моторная лодка, всколыхнувшая гладь, по которой безмятежно скользили изящные парусники синдиката. Уже не в первый раз он схватывается с секретарём. А ведь сам он ничего не сделал у себя в комиссии по химии, даже ни разу не принимал экзамены. Всегда ссылался на страшную занятость.

— Уверен, что секретарь будет рад… э-э… Что конкретно вы бы хотели узнать, мистер Руп?

— Как вам известно, господин декан, я с вами сотрудничаю относительно недавно, но устав синдиката я видел, и, по счастью, у меня с собой есть экземпляр.

— О Господи! — пробормотал замдекана.

— В параграфе двадцать третьем, господин декан, сказано… Хотите, чтобы я зачитал?

Поскольку добрая половина комиссии никогда не видела текст устава и тем более не читала его, казалось совершенно неуместным демонстрировать ложную фамильярность, и декан неохотно кивнул в знак согласия:

— Я надеюсь, это займёт немного времени, мистер Руп?

— Нет, это очень быстро. Здесь говорится, цитирую: «Синдикат во всех случаях обещает учитывать то, что, будучи полностью зависим в части денежных поступлений от общественных средств, он обязан и должен принимать соответствующую ответственность как по отношению к обществу в целом, так и по отношению к своим постоянным сотрудникам. А именно: он гарантирует работу в своих службах небольшому проценту лиц с различными физическими недостатками, если последние не оказывают существенного влияния на исполнение этими лицами своих должностных обязанностей». — Руп закрыл тонкую брошюру и отложил её в сторону. — А теперь мой вопрос: не будет ли господин секретарь столь любезен сообщить нам, какой процент служащих с физическими изъянами работает в настоящее время в синдикате?

Декан сделал пол-оборота к секретарю, который, очевидно, вновь обрёл свойственное ему добродушие.

— У нас когда-то работал одноглазый паренёк. В отделе упаковки корреспонденции…

Разразившийся смех позволил замдекана, чьим единственным физическим недостатком был слабый мочевой пузырь, выскользнуть вон из комнаты, где Руп с нешуточным педантизмом продолжал отстаивать свою точку зрения:

— Однако, надо полагать, больше он у вас не работает?

Секретарь покачал головой:

— Не работает. К сожалению, он, как выяснилось, питал неуправляемую слабость к похищению туалетной бумаги, поэтому мы…

Конец фразы потонул в непристойном ржании. Декану потребовалось некоторое время, чтобы призвать собрание к порядку. Он напомнил комиссии, что параграф двадцать три не является, конечно, незыблемой установкой — а всего лишь второстепенной рекомендацией в интересах нормальной, цивилизованной… э-э… жизнедеятельности. Но, видимо, он сказал не то, что надо было сказать. Гораздо мудрее было бы позволить секретарю Бартлету привести ещё пару анекдотов из опыта общения с неполноценными. А так разговор зашёл куда-то не туда. Ущербный кандидат вновь подвергся рассмотрению, причём его минусы уменьшались по мере того, как Руп аккуратно и точно продолжал настаивать на своём:

— Понимаете, господин декан, на самом деле всё, что я хочу знать, — это считаем ли мы, что глухота мистера Квина будет серьёзным препятствием в работе? Только и всего.

— Что ж, как я уже сказал, — ответил Бартлет, — для начала возьмём телефон, вы согласны? Мистер Руп, возможно, не вполне представляет себе, какое у нас огромное количество телефонных разговоров. Мы звоним, нам звонят. И да простит меня мистер Руп, если я предположу, что знаю об этом чуточку больше, чем он. Это весьма непростая проблема, если человек глухой…

— Уверен, что нет! В наши дни существует множество приспособлений. Можно носить слуховой аппарат, у которого микрофон…

— Мистеру Рупу действительно известен случай, когда глухой…

— Нет, если на то пошло, но мне…

— Тогда я полагаю, что мистер Руп опасно недооценивает такого рода проблемы…