Безмолвный пациент

– А я – руководитель клинических исследований Гроува, – жестко перебил ее профессор, – и это мое решение! Не ваше! Я беру на себя полную ответственность за все возможные травмы, от которых в ходе работы может пострадать наш терпеливый психотерапевт, – произнося последние слова, Диомидис весело мне подмигнул.

Стефани сверкнула на нас с профессором глазами, а потом, не говоря ни слова, вышла из кабинета.

– Так-так! Похоже, вы только что нажили врага в лице Стефани. Вот незадача! – Диомидис весело посмотрел на Индиру, а потом, посерьезнев, повернулся ко мне: – Шесть недель. Под моим личным контролем. Понятно?

А какой у меня был выбор? Конечно, соглашаться.

– Шесть недель. – Я кивнул.

– Вот и договорились.

Кристиан выглядел очень недовольным.

– Алисия не заговорит ни через шесть недель, ни через шестьдесят лет. Вы зря теряете время, – раздраженно выпалил он и вышел из кабинета.

Интересно, почему Кристиан был так уверен в неудаче? Впрочем, это лишь сильнее раззадорило меня.

6

Домой я приехал, едва держась на ногах от усталости. В прихожей чисто механически нажал на клавишу включения света, но ничего не произошло: лампочка перегорела. Мы давно собирались заменить ее на новую, да все руки не доходили. Я сразу понял, что дома никого нет. Было тихо – явление, совершенно не совместимое с Кэти. Я не хочу сказать, что у меня слишком шумная супруга, просто ее постоянно сопровождает какой-то звуковой фон: Кэти разговаривает по телефону, читает вслух роли, смотрит телевизор, слушает и подпевает каким-то неизвестным мне группам. Однако сейчас в квартире царила гробовая тишина. Я позвал Кэти. Тоже по привычке. Или уступая чувству вины, которое подталкивало убедиться в том, что я один, перед тем как согрешу.

– Кэти?

Никто не ответил. Я на ощупь пробрался в гостиную и зажег свет. Обстановка комнаты в очередной раз ошеломила меня, как это всегда бывает, пока не привыкнешь к новой мебели: новые стулья, новые шторы, непривычные цвета – красное и желтое вместо черного и белого. На столе стояла ваза с розовыми лилиями – любимыми цветами Кэти. Их навязчивый мускусный аромат уплотнял воздух, и становилось тяжело дышать.

Я взглянул на часы: половина девятого. Где же Кэти? Задержалась на репетиции? В театре готовили новую постановку «Отелло», которую продюсировала сама «Королевская шекспировская компания», однако дела пока шли не очень хорошо. Бесконечные репетиции изматывали актеров. Кэти сильно осунулась, выглядела более уставшей и бледной, чем обычно, постоянно мерзла. «Черт возьми, я все время чувствую себя больной. Сил нет», – жаловалась она. И это было заметно. Репетиции заканчивались все позже и позже. Бедняжка возвращалась домой в полумертвом состоянии и тут же валилась в кровать. Скорее всего, вернется через пару часов, не раньше. И я решил рискнуть: извлек из тайника горшочек с «травкой» и стал сворачивать косяк[16].

Я пристрастился к марихуане еще в университете. Помню, на первом курсе одиноко топтался на вечеринке для новичков, из-за болезненной стеснительности не решаясь заговорить ни с кем из окружавших меня приятных и уверенных в себе студентов. И уже собирался потихоньку уйти, когда стоявшая неподалеку девчонка сунула мне в руку какой-то предмет. Сначала я подумал, что это обычная сигарета, но потом в ноздри ударил пряный аромат дыма. Скромность не позволила мне отказаться, и я поднес косяк к губам. Его плохо свернули, и кончик уже почти раскрылся. Другой край самокрутки был влажный и с отпечатком ее красной помады. Я затянулся. Вкус отличался от обычной сигареты: богаче, резче, экзотичнее. Я глотнул густой дым и постарался не закашляться. Сначала почувствовалась лишь небольшая легкость в ногах, и я подумал, что с марихуаной, как и с сексом, одна история – все сильно преувеличивают эффект. А потом, через минуту или около того, что-то произошло, нечто невероятное. Меня с головой захлестнула мягкая, теплая волна счастья! Из мышц ушло напряжение, я ощутил невероятное чувство безопасности, исчезла стеснительность, зато появились раскованность и даже некоторый кураж.

Вскоре я курил «травку» ежедневно. Марихуана стала моим лучшим другом, источником вдохновения и утешением. Свернуть, облизнуть, поджечь – я повторял эти действия бесконечное количество раз. Меня накрывало от одного лишь шелеста сигаретной бумаги и предвкушения кайфа.

Существует масса теорий о возникновении зависимости. Пристрастие порождается разными причинами: генетическими, химическими, психологическими. Марихуана не только умиротворяла, но и кардинально меняла то, как я переживал эмоции. Выкурив косяк, я ощущал себя словно любимое дитя под надежной материнской защитой. Иными словами, марихуана унимала мою душевную боль.