Безмолвный пациент

Мы были в фойе. Сказать, что атмосфера была натянутой, – не сказать ничего. Ни один из нас не упомянул вчерашний разговор. Мы трепались о пустяках, точнее – больше говорил Жан-Феликс, а я молчала. Мы выпили по паре бокалов. Весь день я не могла проглотить ни кусочка, и алкоголь слегка ударил мне в голову. Вероятно, Жан-Феликс на это и рассчитывал. Он делал все, чтобы я участвовала в беседе, однако разговор выходил искусственный, постановочный. Все фразы Жан-Феликса начинались с «правда ведь, было весело, когда мы…» или «а помнишь, мы с тобой…», как будто он специально раскручивал тему прошлого, чтобы поколебать мою уверенность в принятом решении и напомнить, сколько воспоминаний нас связывает, как «близки» мы были. Судя по всему, Жан-Феликс никак не мог понять, что я приняла решение. И любые его попытки что-либо изменить обречены на провал.

На самом деле я даже рада, что пошла в театр. Не из-за встречи с Жан-Феликсом, а из-за потрясающего спектакля. Я раньше не слышала об «Алкесте». Пьеса кажется непонятной, наверное, потому, что является аллегорией самой обыкновенной бытовой драмы. Этим она мне и понравилась. Постановку осовременили: действие разворачивается в наши дни, в небольшом доме, расположенном неподалеку от Афин. Трактовка режиссера пришлась мне по душе – интимная обстановка, все очень земное. Главный герой обречен на смерть, и его жена, Алкеста, решается спасти супруга. Исполнительница роли Алкесты напоминала греческую статую. Потрясающе красивое лицо. Я то и дело ловила себя на мысли, что хочу написать ее портрет. Я подумала узнать ее имя и уже планировала связаться с агентом актрисы. И чуть не проболталась Жан-Феликсу, но вовремя прикусила язык. Не желаю, чтобы он и дальше присутствовал в моей жизни, ни в каком виде. Концовка спектакля тронула до слез: Алкеста погибает, а затем воскресает из мертвых. Она в буквальном смысле возвращается с того света. Есть в этом что-то такое, вернусь к этому попозже. Я пока не могла сформулировать, что именно меня зацепило. Хотя Жан-Феликс о спектакле говорил много, ни одна из его оценок не перекликалась с моими чувствами. В итоге я перестала вслушиваться в эту бесконечную трескотню.

Выйдя из театра и шагая по мосту к станции метро, я все время думала о смерти и воскрешении Алкесты. Жан-Феликс спросил, не хочу ли я посидеть где-нибудь после спектакля. Я отказалась, сославшись на усталость. Повисла очередная неловкая пауза. Мы стояли у входа на станцию метро. Я поблагодарила Жан-Феликса за поход в театр и честно призналась, что спектакль мне понравился.

– Давай заскочим куда-нибудь! Честное слово, ненадолго, в память о старых добрых временах, – стал уговаривать Жан-Феликс.

– Прости, не могу. Пора домой.

Я двинулась ко входу в метро, но он резко схватил меня за руку.

– Алисия, постой! Я должен тебе кое-что сообщить.

– Пожалуйста, не начинай. Мы уже все обсудили…

– Просто выслушай! Это не то, о чем ты думаешь.

Он не соврал. Я ошибалась, думая, что Жан-Феликс станет умолять о дружбе или попытается надавить на совесть за то, что покидаю его галерею. То, что я услышала, повергло меня в шок.

– Будь осторожнее! Ты слишком доверчива. Ты доверяешь тем, кто рядом с тобой, – быстро сказал он. – И напрасно.

Я изумленно уставилась на Жан-Феликса и не сразу смогла говорить.

– О чем ты говоришь? Что это значит?

Он покачал головой, но ничего не ответил. Внезапно выпустил мою руку и пошел прочь.

– Жан-Феликс, постой! – кричала я.

Он даже не оглянулся и исчез за поворотом. Я стояла посреди улицы как громом пораженная. В голове царил хаос. Что за манера – делать таинственные предостережения, а потом молча исчезать! Наверное, Жан-Феликс намеренно разыграл эту сцену, желая запугать меня и создать впечатление, будто я без него беспомощна. Признаю, замысел удался! А еще я разозлилась. Ну что ж, так даже проще: теперь я без единого сомнения оборву любые контакты с Жан-Феликсом!

И что еще за «те, кто рядом»? Намек на Габриэля? Он-то здесь при чем? Нет уж, я на этот бред покупаться не собираюсь. Именно этого Жан-Феликс и хочет – сбить меня с толку. Заставить быть одержимой его словами. Встать между мной и Габриэлем. Не выйдет! И думать об этом я тоже не стану.

Когда я вернулась домой, Габриэль уже спал. Следующим утром у мужа были очень ранние съемки, в пять утра, но я все-таки его разбудила, и мы занялись любовью. Я как будто не могла прижаться к нему достаточно близко или почувствовать его достаточно глубоко. Хотела слиться с ним, забраться куда-то внутри него и там исчезнуть. Я мечтала раствориться в Габриэле.

11 августа