Безмолвный свидетель

— Ни при чем? — Клэнси с любопытством поглядел на него. — Если Чалмерс не врет, менеджер отеля — единственный, кто мог видеть Росси и опознать его. А я не думаю, что Чалмерс врет. Беда его не в собственной тупости — если ты туп, тебе никогда не видать кресла заместителя окружного прокурора. Его беда в личных амбициях. К тому же менеджер — единственный, кто знал, в каком номере остановился Росси. Так почему ты считаешь, что он ни при чем?

Капроски выглянул в окно.

— Тебе надо увидеть его своими глазами — сразу поймешь, что я имею в виду.

— Ну что ж, через несколько минут увижу.

Клэнси притормозил перед больницей, припарковал машину слева от «седана» и выключил зажигание. Он внимательно осмотрел две бесконечные вереницы припаркованных машин по обе стороны улицы.

— Наличие знака «Стоянка запрещена», видимо, производит неотразимое впечатление на обитателей этого фешенебельного района, — сказал он, поморщившись. — Оставайся в машине. Если кто-нибудь отъедет, займи свободное место. Я вернусь через минуту. Только узнаю, как себя чувствует Росси.

— Конечно, лейтенант. — Капроски сел за руль. Клэнси кивнул и направился к дверям больницы. Он прошел по кафельному полу и приблизился к столу. Дежурила все та же симпатичная медсестра. Клэнси удивленно поднял брови.

— Как же так, сестра? У вас что, смена длится двадцать четыре часа?

— Доброе утро, лейтенант. Нет, моя смена длится с полуночи до восьми утра. — Она приветливо улыбнулась. — Прошло всего только четыре часа с… с тех пор, как вы к нам заходили ночью.

Клэнси усмехнулся и провел ладонью по лицу.

— Я уже путаюсь во времени. — Он двинулся к лифту и остановился. — Этот молодой практикант… доктор Уиллард тоже еще на дежурстве?

— Да. Кабинеты врачей на пятом этаже. Хотите, я его вызову?

— Спасибо, не надо. Сначала я посмотрю, как там наш малыш, а уж потом поговорю с ним. В какую палату его поместили, не знаете?

— Знаю. В шестьсот четырнадцатую.

Он зашел в лифт, улыбаясь в знак благодарности сестре, нажал на кнопку, и лифт мягко вознес его на шестой этаж. Двери лифта автоматически раскрылись. Он шагнул из лифта, прошел по освещенному коридору и свернул за угол. Барнет сидел не шелохнувшись на стуле перед дверью палаты, изо всех сил делая вид, что просто отдыхает. Он бросил на приближающегося Клэнси несчастный взгляд и поднялся.

— Привет, лейтенант! — Здоровенный патрульный огляделся по сторонам. — Господи, ну и дежурство!

Клэнси сурово посмотрел на него.

— А что? Какие-нибудь неприятности?

— Не-а. Просто это далеко не «Белльвю». Можно подумать, что в этом заведении раньше ни разу не видели полицейского. Они смотрят на меня так, словно я какой-то дебил.

— Ну, Фрэнк, задание есть задание. Нам надо присматривать за этим типом. Скоро его переведут в другое место — как только найдут самое подходящее. Возможно, уже сегодня утром. Надеюсь, где-нибудь за пределами нашего участка.

— Я тоже надеюсь! — с жаром сказал Барнет и, опомнившись, добавил: — …лейтенант.

Клэнси улыбнулся.

— Ну и как он?

Барнет пожал плечами.

— Не имею ни малейшего понятия. Его приходил проведать только доктор — пару раз заходил.

— И?

Барнет опять пожал плечами.

— Он мне не докладывал.

— Я сам поговорю с врачом.

Он тихо отворил дверь и, войдя в палату, так же тихо закрыл. Жалюзи были опущены, и в палате стоял полумрак. В дальнем углу на кровати под простыней угадывалась человеческая фигура. Клэнси бесшумно подошел к кровати и заглянул. Забинтованное лицо было чуть повернуто к стене, рот неестественно раскрыт. Клэнси уставился в подушку, потом его лицо помрачнело, и он поспешно приложил два пальца к раскрытым толстым губам. Он похолодел. «О Господи! — подумал он. — О Господи!»

Лейтенант подскочил к окну и рванул за шнур жалюзи. В комнату ворвался утренний свет. Он вернулся к кровати и стал осматривать накинутую на тело сбитую простыню. Выругавшись, он откинул простыню. Комната купалась в ярких солнечных лучах, которые заиграли на рукоятке большого кухонного ножа, торчащего из груди. Солнечные блики сверкали на медных кольцах деревянной рукоятки ножа, отражаясь от коротенькой полоски стали между телом и рукояткой. С проклятием Клэнси бросился к двери и распахнул ее.

— Барнет!

— Да, лейтенант? — Патрульный вскочил, и стул под ним с грохотом упал на пол. Барнет сунул голову в дверной проем. Не спуская глаз со скрючившегося на кровати тела, он вошел в палату. Глаза его расширились и ошалело уставились на торчащий из груди нож.

— Да кто…

Клэнси свирепо захлопнул дверь.

— Вот именно! Кто заходил в палату?

— Никто, лейтенант! Клянусь — никто!

Клэнси подбежал к окну и стал рассматривать изогнутый шпингалет: окно было заперто изнутри. Он вернулся к кровати и понизил голос.

— Барнет, — сказал он угрожающим тоном. — Чем ты тут занимался? Ходил пить кофе?

— Клянусь Богом, лейтенант! — Лицо гиганта-патрульного посерело. — Я клянусь. Могилой матери. Я даже в сортир не отлучался.

— Барнет, — сказал Клэнси жестоко. — Кто-то вошел в эту палату и саданул Росси ножом. Кто?

— Я же говорю, лейтенант. Никто, кроме доктора — пару раз он приходил. И вы.