Безмолвный убийца

Диас повернулся, и на его лице появилась привычная улыбка. Он знал типа по имени Шелл. Молодой белый парень с разбитым лбом и голубыми глазами, подернутыми дымкой. Бейсболка «Метс» повернута козырьком назад. У Оливио была теория: ум парня измерялся тем, как далеко повернут козырек. Полностью назад — значит, это полнейший придурок, если только он не бейсбольный кетчер. Этот тип носил бейсболку козырьком назад.

— Эй, приятель! — повторил Шелл и поднял руку для приветствия.

— Дружище, что происходит?.. — спросил Оливио.

Шелл работал в мастерской, где меняли покрышки, и у него иногда водились наличные. Он быстро посмотрел направо.

— Ты продаешь?

— Что тебе нужно?

На лице Диаса тут же возникла улыбка. Он считал себя профессионалом, уличным Миком Джаггером, и улыбался каждые десять секунд. Улыбка — непременная часть сделки.

— Мне нужно расслабиться…

— У меня есть десять порций очень крутого дерьма из Майами, приятель…

Беккер сидел на стене и старался изобразить пожарный гидрант; как ему казалось, он делал это неплохо. Он научился этому в медицинском колледже, что оказалось полезным умением для патологоанатома. Рисунки позволяли лучше понять строение тела, все упрощали. Он продолжал работу, одновременно наблюдая за болтовней Оливио и белого парня — те кружили на месте и все время озирались, нет ли рядом полицейских. Наконец пластиковый пакетик перешел из рук в руки.

Беккер огляделся. Он увидел копов, но они находились далеко, в противоположном конце площади, возле арки. Три синих «плимута» были припаркованы рядом, полицейские сидели на капотах или опирались о бамперы и мирно беседовали. Беккер взял свою сумочку и, как только белый парень ушел, лениво приблизился к дилеру.

— Продаешь? — пропищал Беккер.

Диас подскочил на месте. Он увидел женщину с опущенной головой, держащую в руке блокнот. Лицо оставалось в тени, но Оливио сразу понял, что не будет ей ничего продавать. «Что-то не так. Полиция?»

— Отвали от меня.

— У меня полно наличных, — заявил Беккер все тем же тонким голоском. Ему самому казалось, что это пищит мышь. — И я в отчаянии. Я не коп…

Слово «наличные» остановило дилера. Он понимал, что ему нужно уходить. Оливио это твердо знал, он давно уже взял за правило не продавать товар незнакомцам. Но все же спросил:

— Сколько?

— Много. Мне нужен «спид», или «ангелы», или и то и другое…

— Вонючий коп…

— Нет…

Беккер оглядел улицу, посмотрел в сторону полицейских автомобилей, а потом вытащил из сумочки конверт, набитый банкнотами.

— Я могу заплатить. Прямо сейчас.

Диас огляделся, облизнул губы и ответил:

— А как ты выглядишь, мамочка?

Он протянул руку, схватил Беккера за подбородок и попытался заглянуть в лицо. Но Беккер вцепился в его запястье и вывернул. Диас ощутил силу и понял — это мужчина. Беккер оттолкнул Диаса и поднял голову, его глаза широко раскрылись, он оскалил зубы.

— Сволочь… — пробормотал дилер, отшатываясь сторону. — Ты тот самый убийца!

Беккер отвернулся и зашагал по улице, он почти бежал, его разум отчаянно пытался найти выход, взывал о помощи…

У него за спиной Оливио повернулся в сторону патрульных машин, стоящих на дальнем краю площади.

— Эй! — выкрикнул он, перевел взгляд с полицейских на Беккера, потом снова посмотрел на копов и помчался к ним, крича и размахивая руками. — Эй, это он, это он!..

Беккер побежал. В спортивных туфлях это не составляло труда, но вокруг было полно полицейских, и если они появятся достаточно быстро и начнут спрашивать о пробежавшей женщине…

В мусорном баке у входа в переулок копался бродяга. На нем была мятая шляпа и грязный плащ с погончиками, доходящий до колен.

На тротуаре валялась половинка кирпича, остатки бетона окружали его, точно глазурь морковное пирожное.

Беккер оказался в узком переулке, на целый квартал вокруг никого не было, в их сторону никто не смотрел.

Он на бегу подхватил кирпич. Бомж поднял голову, выпрямился и отступил на шаг в сторону. Когда Беккер ударил его кирпичом в грудь, в глазах несчастного появилось удивление. Бродяга ударился о мусорный бак и упал на спину.

— О-о-о, — простонал он.

Убийца дважды ударил его кирпичом между глаз. Он нависал над ним, рыча, точно питбуль, чувствуя, как закипает в его жилах кровь…

Послышался вой сирены, потом еще одной.

Беккер сорвал с бродяги шляпу и плащ, натянул его на себя, спрятал под ним сумочку, снял парик, надел шляпу и глубоко надвинул ее на лоб. Бездомный захрипел, на его губах запузырилась кровь. Все еще живой… Беккер рванулся обратно к выходу из переулка, готовясь исполнить новую роль нищего.

Из-за его спины раздался булькающий звук. Он обернулся: один глаз на изуродованном лице был широко раскрыт. Бродяга умирал. Беккер узнал булькающий хрип. В его сознании зазвучал холодный далекий голос: «Черепно-мозговое кровотечение, множественные переломы теменной кости».

И уставившийся на него глаз. Бомж умрет, а потом вернется и будет за ним наблюдать. Беккер быстро огляделся по сторонам и поспешно вернулся к бездомному. Он вытащил перочинный нож и нанес несколько быстрых ударов. Глаза исчезли. Бродяга застонал, но он все равно уже умирал.