Безмолвный убийца

Он провел пальцем по ее позвоночнику, и она вздрогнула. Лили собиралась вернуться в отель на случай, если «кто-нибудь» позвонит…

— Тот парень, с которым ты спишь, он и есть «кто-нибудь»?

— Да.

— Что ты ему скажешь?

— Ничего. Я не хочу, чтобы он узнал. — Лили повернулась к нему. — И ты тоже ему ничего не говори, Дэвенпорт.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Лукас. — Разве я его когда-нибудь встречу?

— Его зовут Дик Кеннет. — В приглушенном свете спальни он заметил едва различимую грустную улыбку, снова появившуюся в уголках ее губ. — Он занимается делом Беккера.

Глава 5

Ранним утром Лукас шагал по Тридцать пятой улице, посасывая половинку апельсина. Он впитывал атмосферу Нью-Йорка: смотрел на лица и витрины, за которыми работники расставляли вешалки с новой одеждой, на спящих бездомных, завернувшихся в одеяла и похожих на выброшенные окурки.

Лимонная кислота покалывала язык и служила лекарством от почти бессонной ночи. Где-то посреди квартала Лукас остановился перед парковочным гаражом, оторвал остатки мякоти зубами и выбросил шкурку в видавшую виды урну.

Южный участок Мидтауна, расположенный на другой стороне улицы, отдаленно напоминал школьное здание пятидесятых годов где-нибудь на Среднем Западе, массивное, функциональное, слегка обветшавшее. Наискосок от входа стояли шесть полицейских автомобилей и мотороллер «кушман». Еще четыре машины пристроились во втором ряду чуть дальше по улице. Когда Лукас остановился около урны, чтобы выбросить остатки апельсина, к зданию подкатил серый «плимут». С пассажирского места вышел худой седовласый человек, сказал что-то водителю, рассмеялся и закрыл дверцу.

Дэвенпорт заметил, что мужчина не захлопнул ее, а осторожно прикрыл. Он поднял глаза, заметил Лукаса, взглянул на него пристальнее, а затем не спеша повернулся к зданию участка. Пальцы его левой руки скользнули под яркий галстук, и он рассеянно потер грудь в области сердца.

Лукас перебежал на другую сторону, огибая машины, и пошел за незнакомцем к входной двери. Лили говорила, что Кеннет высокий и седой, а еще постоянно держит руку у сердца — бессознательный жест…

— Вы Дик Кеннет? — спросил Дэвенпорт.

Мужчина повернулся, и Лукас заметил, что у него холодные, внимательные глаза.

— Да, — ответил мужчина, присмотрелся и уточнил: — Дэвенпорт? Я так и подумал, что это вы. Да, я Кеннет, — представился он, протягивая руку.

Он оказался на два дюйма выше Лукаса, но на двадцать фунтов легче. Волосы у него были чуть длиннее, чем обычно носят полицейские, а бежевый летний костюм сидел безупречно. Голубые глаза, ослепительно-белые зубы на фоне, казалось бы, вечного загара, классическая рубашка в голубую полоску и возмутительно яркий галстук делали его похожим на врача, играющего в скрэтч-гольф или в теннис в каком-нибудь дорогом клубе, худощавого, серьезного, сосредоточенного. Но под загаром угадывалась серая бледность, а под тонкой кожей резко выступали скулы. Лукас заметил шрамы — результат болезненных травм, какие боксер получает на ринге или полицейский на улице. Коп, любящий подраться.

— Лили кое-что мне о вас рассказала, — начал Лукас, когда они обменялись рукопожатием.

— Не верьте, — ухмыльнулся Кеннет.

— Господи, надеюсь, что это так, — сказал Лукас и уставился на галстук Кеннета, на котором была изображена полинезийка с обнаженной грудью, а на заднем плане красовалась еще одна женщина. — Красивый галстук.

— Гоген, — проговорил Кеннет, с гордостью взглянув на галстук.

— Что?

— Поль Гоген, французский художник.

— Я не знал, что он придумывал галстуки, — засомневался Лукас.

— Придумывал, вместе с Кристианом Диором, они как братья, — сообщил ему Кеннет и ослепительно улыбнулся.

Лукас кивнул. Они направились к двери, и Лукас ее придержал.

— Ненавижу, когда мне открывают дверь, — проворчал Кеннет, проходя внутрь.

— Да, но разве тебе хочется, чтобы на твоем надгробном камне было высечено: «Умер, открывая дверь»?

Кеннет рассмеялся. Это был легкий, открытый смех, который понравился Лукасу, но он подумал: «Берегись. Некоторые люди умеют заставить тебя испытывать к ним симпатию. Это талант».

— Я могу умереть, открывая банку с пивом, если бы мне разрешили пить его, но мне не позволяют, — неожиданно став серьезным, проговорил Кеннет. — Проклятье, надеюсь, с тобой ничего такого не произойдет. Принимай аспирин. Прекрати есть стейк и яйца. Молись о том, чтобы у тебя произошло кровоизлияние в мозг. Проблемы с сердцем превращают человека в труса. Ты ходишь и слушаешь, как оно бьется, боишься, что остановится. И становишься слабым. Если какой-нибудь придурок захочет меня ограбить, мне придется отдать ему все, что у меня есть.

— Я не хочу про это слышать, — сказал Лукас.

— Я не хочу про это говорить, но все равно постоянно говорю, — ответил Кеннет. — Готов познакомиться с ребятами?

— Да, конечно.