Безмолвный убийца

Лукас подошел к шкафу, достал кейс, положил его на кровать и открыл. Внутри хранился монокуляр, кассетный магнитофон с клипсой и «Полароид спектра» с полудюжиной коробочек с пленкой. Отлично. Он закрыл портфель, быстро сходил в ванную комнату, спустился вниз на лифте и вышел на улицу. Скучающий в вестибюле размером с телефонную будку посыльный спросил:

— Такси, мистер Дэвенпорт?

— Нет. За мной приедет машина.

Оказавшись на улице, он поспешно зашагал в сторону бара, где подавали завтрак, взял там пинту апельсинового сока в картонной упаковке и снова вышел.

Расставшись с Фелл накануне вечером, он отправился домой к Лили и отдал ей слепки с ключей. Она знала одного офицера из отдела сбора информации, который мог сделать дубликаты за ночь, причем так, чтобы никто об этом не узнал.

— Старый друг? — спросил Дэвенпорт.

— Иди домой, Лукас, — сказала она и вытолкала его в дверь.

А сейчас она снова назвала его по имени: черный лимузин со множеством антенн на багажнике подкатил к тротуару, оконное стекло скользнуло вниз, и он увидел ее лицо.

— Лукас…

Водитель О'Делла оказался крупным мужчиной с длинным носом, глазами цвета базальта и толстыми сухими губами, словно у гила-монстра.[12] Его волосы цвета листовой стали были коротко подстрижены, как у ветерана Корейской войны.

Лукас сел на пассажирское место.

— В «Эвери»? — спросил водитель.

Переднее сиденье отделялось от заднего стеклянной перегородкой, в данный момент опущенной.

— Да, — ответил О'Делл.

Он читал колонку редактора в «Таймс». Нетронутый экземпляр «Уолл-стрит джорнал» лежал между его правой ногой и левой ногой Лили. О'Делл посмотрел поверх газеты и спросил у Лукаса:

— Вы уже ели?

— Выпил пакет апельсинового сока.

— Мы вас покормим по-настоящему, — пообещал О'Делл.

Все это время он продолжал читать газету. Через некоторое время он пробормотал:

— Идиоты.

— Аарон, рядом с тобой сидит Лукас Дэвенпорт, — сказала Лили, обращаясь к водителю. — Лукас, за рулем Аарон Копленд.

— Но на рояле я не играю,[13] — заметил водитель. Взглянув на Лукаса, он сказал: — Привет.

— Рад познакомиться, — ответил Дэвенпорт.

У «Эвери» Копленд вышел из машины первым и открыл дверь для О'Делла. Несмотря на внушительный живот, водитель двигался с легкостью спортсмена. На поясе у него была пристегнута кобура с пистолетом, чуть левее пупка, и хотя футболка ее прикрывала, он не особенно старался спрятать оружие.

Дэвенпорт подумал, что это тяжелый автоматический пистолет. Большинство нью-йоркских полицейских, с которыми он встречался, носили старые револьверы тридцать восьмого калибра «спешиал», выглядевшие так, будто их сделали в начале века. Но Копленд, кем бы он там еще ни являлся, жил в современном мире. Он ни разу не посмотрел прямо на Лукаса, как, впрочем, и на О'Делла с Лили, когда они выбирались из машины, но внимательно оглядывался по сторонам и не упускал из виду углы, дверные проемы и окна.

Ближайшая дверь была из прочного дуба, с узким окошком на уровне глаз, а чуть ниже окошка висела блестящая медная табличка с надписью «Эвери». За дверью оказался ресторан, заполненный политиками. Подобные заведения были в Миннеаполисе и Сент-Поле, но Лукас ни разу не видел такого в Нью-Йорке. Зал был размером двадцать на сто футов, с длинной барной стойкой из темного красного дерева справа от входа. На деревянных рамах над головой лежали сотни бейсбольных бит, все с автографами игроков. Дюжина витрин из плексигласа выстроилась у стены напротив бара, точно остановки на перекрестках, и в каждой было выставлено еще несколько бит, тоже с автографами. Дэвенпорт знал большинство имен: Рут, Гериг, Ди Маджио, Марис, Мейс, Снайдер, Мэнтл. Остальные, например Ник Эттен, Билл Терри, Джордж Стирнвайс, Монти Ирвин, пробудили у него лишь смутные воспоминания. В конце барной стойки начинался ряд кабинок, тянувшихся до дальней стены ресторана. Все места были заняты.

— Я буду в баре, — сказал Копленд.

Он окинул взглядом посетителей и решил, что ни один из них не достоин того, чтобы его пристрелить.

О'Делл повел их в дальнюю часть ресторана. Он оказался настоящим актером: медленно, словно немецкий танк, продвигался по залу, кивал в направлении одних кабинок, демонстративно игнорировал другие и постукивал сложенным экземпляром «Уолл-стрит джорнал» по ноге.

— Проклятый город, — заявил О'Делл, усевшись в кабинке.

Он бросил газеты на стул рядом с собой. Лили и Лукас сели напротив него. О'Делл взглянул на Лукаса и спросил:

— Вы знаете, что у нас происходит, Дэвенпорт? Люди натягивают колючую проволоку — теперь ее можно увидеть повсюду. И насыпают битое стекло по верхушкам стен. Как в каком-нибудь проклятом городе третьего мира. Нью-Йорк стал похож на чертов Бангкок. — Он понизил голос: — А копы, что работают на улице, — это команда смертников, совсем как в Бразилии или Аргентине.

К их столику подошел лысеющий официант с кислым лицом. Белый передник прикрывал его от шеи до колен и был слишком аккуратно измазан горчицей.

— Как обычно, — проворчал О'Делл.

Лили взглянула на Лукаса и сказала:

— Два кофе и две плюшки.