Безнадега

И как всегда в те моменты, когда Дэвид чувствовал, что общение с Богом крайне ему необходимо, в глубине души, там, где продолжается нескончаемый поединок веры с сомнением, возник страх, что ответа не последует. Причина этого страха лежала на поверхности. Даже теперь, после чтения Библии, молитв и наставлений, даже после того, что случилось с его лучшим другом, Дэвид сомневался в существовании Бога. Использовал ли Бог его, Дэвида Карвера, чтобы спасти жизнь Брайена Росса? Почему Бог совершил столь странный и непонятный поступок? А может, на самом деле имело место клиническое чудо, как назвал это доктор Васлевски, и на самом деле то, что Дэвид считал ответом на свою молитву, не более чем совпадение? Люди могут имитировать тени животных, но это только тени, игра света и отражения. Может, и Бог из того же разряда? Не более чем тень легенды?

Дэвид плотнее закрыл глаза, стараясь сосредоточиться на молитве, очистить разум.

Загляни в меня. Будь во мне. Заговори во мне, если такова Твоя воля.

И тут его окутала тьма. Такого никогда раньше с ним не было. Дэвид привалился к стене между двух прорезей кинопроекторов, глаза его закатились, руки упали на колени. Низкий, гортанный звук сорвался с губ. А затем последовали слова, которые, возможно, могла понять только мать Дэвида.

– Черт, – пробормотал он. – Мамми идет за нами.

После этих слов он замолчал, приникнув к стене. Словно паутинка, струйка слюны стекла из уголка его рта по подбородку. А к двери, которую Дэвид закрыл, чтобы остаться наедине с Богом (когда-то она запиралась на засов, но его давным-давно позаимствовали), приближались шаги. У двери они стихли. Последовала долгая пауза, потом ручка медленно повернулась. Дверь открылась. На пороге возникла Одри Уайлер. Ее глаза широко раскрылись, когда она увидела потерявшего сознание ребенка.

Одри вошла в маленькую комнатку, прикрыла за собой дверь и оглянулась в поисках чего-нибудь длинного, что можно было бы подставить под ручку. Подошли бы стул или доска. Надолго это не задержало бы преследователей, но даже маленький запас времени пришелся бы как нельзя кстати. Но ничего подходящего Одри не нашла.

– Черт, – прошептала она и посмотрела на мальчика, уже не удивляясь тому, что боится его. Боится даже приблизиться к нему.

Тэк ах ван!

Это произнес голос в ее голове.

– Тэкахван!– проговорила Одри и с опаской двинулась к стоящему на коленях Дэвиду. Сейчас он откроет глаза, полные небесноголубой силы. Сейчас… Правая рука в кармане сжала кан

тахи,черпая в них силу, затем с неохотой отпустила их.

Одри упала на колени рядом с Дэвидом, сцепив перед собой холодные, дрожащие пальцы. Какой же он отвратительный! И исходящий от него запах вызывал омерзение. Естественно, она старалась держаться от него подальше. Выглядел он, как горгона, и пах, словно кусок протухшего мяса, брошенный в скисшее молоко.

– Набожный мальчик, – прошептала она. – Противный маленький набожный мальчик.

Голос ее изменился, теперь он был не похож ни на мужской, ни на женский. Черные пятна выступили под кожей на щеках и на лбу.

– Это мне следовало сделать, как только я увидела твою жабью харю.

Руки Одри, сильные и загорелые, сомкнулись на шее Дэвида Карвера. Его веки дрогнули, когда эти руки пережали ему дыхательное горло, но только один раз. Только один.

– 4 -

– Чего ты застыла? – спросил Стив. Он стоял рядом с баром, попавшим в гостиную на сцене с ранчо Серкла. Больше всего в этот момент Стив мечтал о чистой рубашке. Весь день он парился (кондиционер в кабине «райдера» оставлял желать лучшего), а вот теперь мерз. Вода, которой Синтия промывала его раны, ледяными потоками стекала по спине. По крайней мере Стив уговорил ее не использовать для промывания виски.

– Кажется, я что-то видела, – прошептала Синтия.

– И что же ты углядела?

– Дэвид. – Она возвысила голос. – Дэвид!

На сцене они находились вдвоем. Стив хотел помочь Маринвиллу и Карверу в поисках мальчика, но Синтия настояла на том, чтобы сначала промыть, как она это назвала, «дырки на шкуре». Ральф и Джонни скрылись в фойе. Походка Маринвилла стала пружинистой, как у молодого, а манера держать ружье напомнила Стиву старый фильм о том, как старый белый охотник героически преодолевает тысячи опасностей, подстерегающих его в джунглях, но в конце концов выковыривает огромный, с кулак, изумруд изо лба идола, приглядывающего за городом мертвых.

– Что? Что ты увидела?

– Точно не знаю. Но что-то странное. На балконе. Мне показалось… ты будешь смеяться… летящее тело.

Внезапно внутри Стива что-то изменилось. Он забыл о саднящих царапинах на плечах, а спину его как будто обдало ледяным ветром. Таким ледяным, что по телу пробежала дрожь. Второй раз за день он вспомнил Лаббок, то лето из своего детства, когда весь мир, казалось, замирал, дожидаясь, когда же разразится надвигающаяся с равнин гроза.

– Смеяться я не буду. Пошли наверх.

– Возможно, это всего лишь тень.

– Не думаю.

– Стив, с тобой все в порядке?