Безнадега

Он расставил ноги пошире, чуть наклонился, отпустил пенис и обеими руками начал массировать поясницу. Ему как-то сказали, что благодаря массажу обеспечивается максимальное опорожнение мочевого пузыря. У него сложилось впечатление, что так оно и есть, но Джонни знал, что ему придется еще раз справить малую нужду, прежде чем он прибудет в Остин, который был следующей его остановкой на долгом пути в Калифорнию. Простата у него, конечно, не такая, как раньше. Джонни понимал, что надо бы ее проверить, да и не только ее, но вообще пройти полное обследование всех внутренних органов. Надо бы, но, с другой стороны, кровью он не писает, а кроме того…

Ну хорошо. Он просто боялся, вот что скрывалось за «кроме того». За последние пять лет пострадала не только его литературная репутация, и отказ от «колес» и спиртного нисколько не помог, хотя Джонни очень на это надеялся. В определенном смысле стало даже хуже. Джонни познал на себе, чем чревата трезвость: ты помнишь все, чего должен бояться. Он боялся, что доктор, засунув палец в задницу литературного льва, обнаружит не просто увеличение размеров предстательной железы. Он боялся, что доктор найдет простату черной и пораженной раком… как у Френка Заппы [Френк Винсент Заппа (1940 – 1993) – музыкант, звезда рока, создатель калифорнийского фрик-рока. Питался слить воедино джаз, классическую музыку и рок.]. А если рак не притаился в простате, он может притаиться где-то еще.

Например, в легких, почему нет? Двадцать лет он выкуривал ежедневно по две пачки «Кэмел», потом десять лет – по три пачки «Кэмел лайт», словно

«Кэмел лайт» могли чем-то помочь, прочистить бронхи, выгладить трахею, открыть залитые смолой альвеолы. Чушь собачья. Последние десять лет он не курил вовсе, ни обычные сигареты, ни сигареты с пониженным содержанием никотина, но все равно до полудня не мог прокашляться, а иногда и ночью просыпался, зайдясь в кашле.

Или в желудке! Действительно, почему бы нет? Желудок такой мягкий, розовый, доверчивый, если уж где заводиться болезни, так только там. Джонни вырос в семье мясоедов. Причем бифштекс там предпочитали есть с кровью, ничего парового не признавали. Джонни любил острые соусы и жгучий перец. Он не уважал фрукты и овощные салаты и ел их, лишь когда его донимали запоры. Вот так он питался всю свою гребаную жизнь, не изменил этой привычке и сейчас и собирался и дальше есть только то, что ему нравится, во всяком случае до того момента, как его упекут в больницу и начнут кормить вкусной и здоровой пищей через пластиковую трубочку.

В мозгу? Возможно. Вполне возможно. Опухоль, а может (вот уж особенно веселая идея), и болезнь Альцгеймера, свойственная глубоким старикам.

В поджелудочной железе? Ну, по крайней мере тут все закончится быстро. Экспресс-обслуживание, без задержки.

Сердечный приступ? Цирроз печени? Инсульт? Скорее да, чем нет. Логичное предположение. В многочисленных интервью Джонни выставлял себя человеком, не задумывающимся о смерти, но в душе-то понимал, что все это треп. На самом деле смерть ужасалаего, и в результате он всю жизнь сдерживал свое воображение, которое постоянно рисовало ему различные варианты с неизбежным финалом. Поздно ночью, не в силах уснуть, он особенно живо представлял себе подкрадывающуюся к нему смерть. Отказываясь пойти к врачу, пройти обследование, не позволяя заглянуть внутрь своего организма, он, разумеется, не возводил преграду перед всеми этими болезнями, что могли точить или, возможно, уже точили его, но, держась подальше от докторов и их дьявольских приборов, Джонни обреталвозможностьнезнать.Точно так же можно не иметь дел с призраком, который прячется под кроватью или шныряет по темным углам, если не выключать в спальне свет. И ни один доктор в мире, похоже, не знал, что для таких людей, как Джонни Маринвилл, лучше бояться, чем знать наверняка. Особенно если дверь в твой организм открыта любой болезни.

ВключаяСПИД,подумал Джонни, продолжая оглядывать пустыню. Он старался соблюдать осторожность. Во-первых, не трахался так часто, как раньше, сказывался возраст. Во-вторых, последние восемь или десять месяцев действительно был осторожен, поскольку, как только он отказался от спиртного, исчезли провалы в памяти. А годом раньше, до того, как Джонни бросил пить, он пять или шесть раз просыпался рядом с совершенным незнакомцем. Всякий раз Джонни поднимался и шел в ванную, чтобы взглянуть на унитаз. Однажды там плавал презерватив, то есть все обошлось. В других случаях – ничего. Разумеется, он или его дружок (дружок-подружка, так точнее) могли ночью спустить презерватив в канализацию, но где уверенность, что так оно и было? Особенно если ты допился до провала в памяти. А СПИД…

– Это дерьмо проникает внутрь и ждет,– констатировал Джонни и отвернулся от порыва ветра, припорошившего пылью его щеку, шею и болтающийся конец. Последний уже с минуту прекратил делать что-то полезное.

Джонни тряхнул его и убрал в трусы.