Безнадёжная любовь (СИ)

— Я имела в виду не совсем тебя, — оправдалась она, — а отношения между нами. Хотя сейчас они, конечно, не такие, как раньше, — предусмотрительно разумно добавила она.

— Ты жалеешь?

Он стоял слишком близко.

— Нет! — быстро и твердо ответила она, но, встретив его взгляд, почувствовала себя уже не так уверенно. — Не знаю, — почти прошептала, а затем снова повысила голос, стараясь придать словам весомость. — Но ведь это нелепо! Так не бывает!

— Почему?

Аня прекрасно знала этот голос и эти интонации. Через какое-то время она растерянно пробормотала.

— Что с нами? У нас крыша поехала.

— Ну и пусть! — успокоил ее Богдан. — По-моему, самое время.

***

Спускаясь по лестнице, Богдан столкнулся с Никитой. Они поздоровались, и Никита с удивлением обнаружил, что встреченный им взгляд, обычно пронзительный и изучающий, сегодня легок и приветлив.

Никита открыл дверь, прошел в комнату, ни секунды не сомневаясь в правильности определения места недавнего пребывания своего странного знакомого. Никита больше не испытывал к нему особой неприязни, пожалуй, даже что-то притягивало в нем. Но казались такими непривычными и непостижимыми его отношения с матерью. Никита никогда не представлял, что с родителями тоже случается подобное.

А мама задумчиво стояла у зашторенного окна. Наверное, она только что выглядывала на улицу или задергивала занавески, а, возможно, лишь сейчас подошла, желая узнать, что там делается снаружи.

***

Встретив Аню на улице, Богдан, не раздумывая, предложил:

— Пойдем ко мне, — и тут же, озаренный внезапной идеей, добавил: — И вообще, переходи ко мне жить.

— Да-а-а! — критически протянула Аня, даже не удосужившись поразмышлять над его предложением.

Слишком уж бурно развернулся он, а она еще не решалась оценивать и соизмерять происходящее между ними. Но Богдан упорно тянул ее за собой.

— Пойдем!

Она даже замерла на мгновенье, потом, не удержавшись, улыбнулась.

— Ах, этот голос! Ах, это слово! Я не могу спокойно слушать, когда его произносит Никита. У него получается…

Богдан не дал ей договорить.

— Значит, он все-таки мой сын?

Он опять торопился удостовериться, но уже не испытывал прежнего смятения и испуга. Он давно уяснил: ему хочется иметь сына, пусть даже такого, уже взрослого, почти чужого и незнакомого. Хотя нет, в какой-то мере знакомого. У них одинаковое лицо и, похоже, одинаковый характер. Значит, у них есть что-то общее, значит, они связаны друг с другом. И Аня впервые ответила откровенно, так, как думала сама:

— Видимо, да! — но тут же высказала последние сомнения: — Вы, конечно, внешне очень похожи. Так Лешка ведь тоже темноволосый и светлоглазый. Но голос…

Богдану надоели сомнения, он не требовал доказательств, его беспокоило другое.

— Ты когда-нибудь расскажешь ему?

Аня сначала усмехнулась.

— Ну, разве когда он станет таким же циничным и невозмутимым как ты, — и тут же стала серьезной, даже испугалась, сжала руку Богдана и умоляюще заглянула ему в глаза. — Только не говори Никите ничего. Пожалуйста! Ладно? Не говори! — и честно призналась: — Я боюсь. Он так злился на Алешку, когда тот ушел от нас. Вдруг он возненавидит и меня! Это ведь я первая изменила, натворила такое…

— Мне очень нравится, что ты натворила, — тихо проговорил Богдан, осторожно проведя по ее щеке.

Она не оттолкнула его руки, но посмотрела осуждающе.

— Тебе. А Никите? Каково ему будет узнать, что его отцом является совсем другой, а не тот, кого он всю жизнь называл папой? Что его мать обманывала мужа. Все из-за меня. Из-за меня.

Она до сих пор мучилась своей виной, но была рада, что наконец-то опять может стать искренней и откровенной, ничего не скрывать и не смущаться, как когда-то. А Богдан, встревоженный ее отчаянием, стараясь отвлечь, шутливо предположил:

— А если он станет таким же циничным и невозмутимым, как я?

— Упаси бог! — слишком уж торопливо воскликнула Аня.

— Анька! — осуждающе произнес Богдан, но она ехидно проговорила:

— Признайся, ты ведь не объект для подражания.

— Анька!

Она не унималась.

— Признайся!

И ему ничего не оставалось (к чему отрицать очевидную правду, прекрасно известную им обоим?).

— Да! Да, да, — обреченно подтвердил он и мстительно добавил: — Однако, тебя это никогда не останавливало.

Аня вздохнула.

— Ох! Это моя кара небесная.

— Нет! — не согласился Богдан. — Это мне подарок судьбы.

И они рассмеялись.

Они стояли посреди комнаты, между столом и диваном.

— Ты заметила, чем обычно заканчиваются наши встречи? — по-особенному глянув на нее, спросил Богдан.

Аня на мгновенье задумалась.

— Я уезжаю, — грустно определила она обычный конец, а он рассердился.

— Фу ты! Ну, почему сразу о плохом? — он отвернулся, его глаза явно отыскивали какую-то определенную точку, и в уголках рта затаилась загадочная улыбка.

— А чем тогда? — Аня попыталась проследить за его взглядом, но он уже смотрел ей прямо в глаза.