Безнадёжная сказка (СИ)

Пашка оживал по-настоящему только в те редкие дни, когда ходил с нами навещать бабушку. По её просьбе он разобрал в её комнате старый шкаф, наполовину загораживающий окно, выкинул все старые вещи, вынес доски… Почему она не просила меня заняться этим? Или маму? Впрочем, какая разница…

Стало, кажется, немного легче, когда закончились новогодние каникулы, и Юлька наконец отправилась в сад, а я вышла на работу.

Я перестала считать дни, сливавшиеся в одно сплошное бессмысленное серое колышащееся марево, старалась не думать о том, сорвётся муж на этот раз или нет, а если да — то как скоро… Я просто ждала… Не знаю чего, наверное, просто окончания этого слишком сложного для всех периода…

Несколько раз Пашка приносил домой деньги — незначительные суммы, но даже они радовали меня невероятно, ибо означали тот факт, что мужу хотя бы не опротивела работа.

На двадцать третье февраля он всё-таки сорвался…

Я почти час рыдала под дверью ванной, умоляя впустить меня или вызвать скорую, ибо так плохо ему, кажется, не было ещё никогда… Лишь когда испуганная Юлька проснулась и позвала меня из комнаты, я ушла к ней и больше не выходила в коридор. Наврала дочке о том, что споткнулась и ударилась коленкой, поэтому так сильно плакала, а сама в глубине души почему-то внезапно успокоилась… Наверное, по-настоящему поверила в Пашкино “уйди сейчас, от тебя ещё хуже”, так и уснула с дочерью в обнимку.

А на следующий день Пашка зачем-то припёрся встречать меня с работы уже вместе с Юлькой, которую он сам забрал из сада…

Я всё ещё привычно сторонилась мужа. Видела, но сознательно игнорировала малейшие изменения, боясь поверить в то, что его, кажется, отпускает… Он совсем похудел, осунулся, как после болезни. Но всё чаще и крепче спал по ночам, увереннее улыбался, вместо политических передач смотрел ролики про ремонт автомобилей, вслух поражаясь тупости некоторых “профессиональных мастеров автосервисов”…

А в начале весны притащил нас с Юлькой в гараж и продемонстрировал полностью восстановленный и даже идеально перекрашенный Форд Эскорт — собрался продавать…

Машина ушла спустя сутки после того, как была выставлена на продажу. И даже без торга, как с довольной ухмылкой заявил Пашка, сидя за кухонным столом и налегая на суп. Именно в тот момент я, наверное, впервые за долгое время подняла голову, не опасаясь смотреть мужу в лицо…

Я и забыла, что в его глазах способна уместиться целая Вселенная — миллионы насмешливо мерцающих звёзд и причудливых созвездий, азарт, искреннее мальчишеское самодовольство и где-то в самой глубине зрачков что-то ещё… Наверное, какая-то его личная, не видимая чужому глазу победа, маленькая, но почему-то болезненная… Как кусок льда, острый, неогранённый, навсегда затаившийся в уголках глаз на краю этой самой Вселенной и способный изрезать душу в клочья…

— Маааш! — Пашка нахмурился и вскинул брови. — Ты чего?

Покачала головой, отворачиваясь и вытирая слёзы. Схватилась за тряпочку, протёрла рабочий стол, зачем-то отрезала ещё хлеба… Отложила нож, с трудом проглотила ком в горле, снова повернулась к мужу…

— Паш… Пашкааа…

Бросилась к нему, обняла за шею, прижала к себе… Слёзы катились по щекам, рыдания сдавили грудь, горло стянуло обручем. Почему-то хотелось сказать, что я скучала, безумно скучала… Но это, наверное, было бы глупо, и я просто водила пальцами по его коротко стриженному затылку, целовала в макушку, едва не душила объятиями…

Пашка честно терпел целых минут пять, потом осторожно запрокинул голову и, улыбаясь, насмешливо проворчал:

— Мань, суп стынет, я доем, ладно? Потом ещё пообнимаемся, честно…

Уууу, скотина бездушная!

Сквозь смех отвесила ему лёгкий подзатыльник, опустила руки и шутливо проворчала:

— И как я с тобой столько лет живу — ума не приложу…

Вытерла рукавом лицо, хотела пройти в ванную…

Пашка удержал меня за руку, глядя снизу вверх неожиданно серьёзным взглядом. Повернул мою ладонь к себе, медленно провёл большим пальцем по внутренней стороне, щекоча кожу, коснулся губами самого центра…

— Не знаю, Маш… — в его ровном тихом голосе послышалась какая-то щемящая нежность, почти благодарность…

Мне же не почудилось, да?!

Сердце ухнуло куда-то в пятки, захватило дух…

— Ешь уже! — я улыбнулась, освобождая руку из его пальцев. — А то остынет твой суп…

Вечером этого же дня Пашка вернулся домой раньше почти на целый час. Выгрузил из кармана куртки на кухонный стол привычный чупа-чупс, кошачий корм и… крошечный полиэтиленовый прозрачный пакетик… Ушёл обратно в коридор раздеваться…

Покраснела, кажется, до корней волос…

Едва муж вернулся на кухню, подняла на него глаза, тут же опустила, закусила губу…

— Паш, зачем? Мне и носить-то это некуда… И руки у меня в краске всё время… Не надо было тратиться…

Пашка только скептически вздохнул, доставая из миниатюрного пакета тоненький браслет и хватая меня за запястье…

Насмешливым назидательным тоном проговорил, расправляя золотую нитку и осторожно воюя с застёжкой: