Безнадежно одинокий король. Генрих VIII и шесть его жен

— Можно ли забыть, что французы предали христианский мир? Заключивший договор с неверными сам подписался в вероломстве! И в конечном счете это главный вопрос! — отрезал Говард. — Разве у нас есть выбор? Можем ли мы уклониться от войны с ними?!

— Но выбор противника есть всегда, — напомнил я ему. — Если вы полагаете иначе, то, пожалуй, действительно заслужили прозвище «глупейшего гордеца в Англии».

Запах крови… свежей, еще теплой крови, только что высосанной из Говарда… Кровавое пятно поблескивало на столе… Какой же прогорклый, гнилой запашок… Куда запропастился слуга? Мне стало тошно. Потом я заметил еще кое-что: на шее Говарда, где эта тварь недавно кормилась, надулась здоровенная кровавая капля, готовая пролиться…

Много ли крови в нем? Много ли нужно насекомых, чтобы высосать ее всю? Удалось бы букашкам обескровить его, если бы они покрыли все его тело? Некоторые говорили, что я наслаждаюсь кровавыми зрелищами, что я кровожаден. Ох, не знали они, как я ненавижу кровь, ненавижу ее запах, ее цвет…

Свежий ветерок шевелил листву за стенами тенистого зала. Но внутри, как я с содроганием заметил, меня опять окружали кровавые призраки. Из всех пор клубники сочился мерзкий алый сок, пачкая мои пальцы липкой… Собрав всю свою волю в кулак, я боролся с нарастающим ужасом.

— Честь выбирает поле сражений, — упорствовал Говард.

Говоря, он продолжал возбужденно вышагивать и жестикулировать, и кровавая капля, наконец упав на его тонкую летнюю рубашку, расплылась по ткани ярким красным цветком.

— Тогда вам придется последовать за вашим отцом в Шотландию. Навестите его осенью, поможете нам сокрушить короля Якова, — повелительно произнес я.

Это можно было рассматривать как приказ.

Но вот появился слуга и салфеткой, пропитанной розовой водой, стер кровавое пятно со стола. Тошнота отступила, подобно отливу, освобождая от противной дрожи сначала гортань, потом грудь, потом руки. Я обмяк в кресле. Эти приступы изнуряли и опустошали меня. Мне нужно было подкрепиться вином.

В Англии пили не только французские вина. Из долины Рейна нам поставляли германское вино. Я приказал принести его. И разумеется, мне тут же принесли на пробу большой кубок с ароматным напитком золотисто-соломенного цвета.

— Давайте отведаем вина с виноградников леди Клевской, — сказал я. — Ваше предложение пить английскую воду патриотично, но, боюсь, так можно подцепить дизентерию.

Более того, те, кто хотел жить, вообще не рисковали пить воду.

На столах появились бутыли с рейнским, и вскоре все, в том числе дамы, подняли наполненные кубки.

Как хороши молодые леди в летних платьях в цветочек среди яркой, залитой солнцем зелени! Легкая тень падает на милые улыбающиеся лица… О нет, женщины больше не волновали меня. Я не испытывал возбуждения при виде их прелестей. Ниже пояса я стал прахом, и сердце мое онемело, а душу разъедала горечь. Увы, глупейшим образом я растратил на коварных изменниц свою жизнь и сейчас испытывал отвращение, вспоминая о них. Я не собираюсь углубляться в подобные воспоминания, нет, слишком они отвратительны…

— Слушайте, я знаю хитрую загадку! — воскликнул Джон Дадли.

Рейнское вино начало действовать, и мужчины, прекратив рассуждать о чести, перешли к фривольным шуткам.

— Тогда загадывайте, — поддержал его Энтони Денни.

Денни и Дадли были похожи, как два желтка в одном яйце, и даже у их жен были одинаковые имена — Джоан.

Сосуд я имею
Округлый, как слива,
Он влагой блистает,
Сокрыт волосами,
Но часто бывает,
Что сок свой соленый
Он щедро сливает.

По мере декламации его голос становился все громче. Каждую строчку встречали одобрительным визгливым смехом.

— Вы узнали ее, часом, не в Колчестере? — с раскатистым хохотом спросил Том Сеймур.

— Устрицы еще не обзавелись волосами, — возразил Дадли. — Ну что, кто придумает ответ?

— Я знаю, — хвастливо заявил Ричард Ричи. — Это одна из клоак Уолси за Хэмптон-кортом. Там округлые сосуды… разумеется, влажные — в них же стекает вода. Они поросли, словно волосами, длинными водорослями…

— Я не говорил, что это похоже на волосы, сказано было, что это сокрыто волосами, — замотал головой Дадли.

Дальнейшие догадки вызвали смешные замечания, непристойные аналогии и такие же сравнения. Меньше всего, очевидно, всем хотелось услышать правильный ответ.

Но он напрашивался сам собой, ибо правда, истинная правда заключается в том, что женское лоно является воплощением клоаки, темной, полной грязной слизи и отвратительной заразы. Под милыми и чистыми дамскими нарядами, там, откуда ноги растут, скрываются зловонные дыры…

— Нет, господа, ответ прямо на ваших лицах, — провозгласил Дадли. — Ваши глаза.

Компания издала дружный стон.

— А я знаю другую загадку, — заявил Райотесли. — «Ноги длинны, да бедра кривы. Голова так мала, что глаза не поместились».

Отгадкой оказалась пара щипцов.

Том Сеймур продекламировал: