Безнадежно одинокий король. Генрих VIII и шесть его жен

В Духов день я представил Джейн подданным, устроив праздничное плавание на новом королевском баркасе, сделанном по венецианскому образцу. В нашу честь на реке устроили грандиозное карнавальное представление, после чего мы поднялись выше по течению, чтобы посетить в Вестминстерском аббатстве торжественную мессу. Нас порадовала и чудесная теплая погода. Горожане сбросили шерстяные зимние одежды и высыпали в легких льняных или шелковых платьях на залитые солнцем улицы. Аббатство заполняли толпы народа, все приветствовали нас, осыпая цветами. Наше появление на службе, посвященной Духову дню, превратилось в неофициальную коронацию Джейн.

Потом на Йорк-плейс я дал великолепный обед, якобы в честь праздника Троицы — ибо главным украшением стола стал огромный клубничный торт из семи коржей, символизировавших семь даров Святого Духа, что сошел на апостолов, — но на самом деле мы гуляли на свадебном пиру и наслаждались вкусом свадебного торта.

В Англии появилась настоящая королева, и никто на сей раз не выражал недовольства.

В завершение свадебных торжеств восьмого июня мы с ней вместе прибыли на открытие заседания парламента.

Сидя рядом со мной на тронном кресле и настороженно поглядывая на членов палат лордов и общин, Джейн прислушивалась к пылкой речи канцлера Одли.

— В памяти остались великие треволнения и заботы нашего непобедимого суверена, — возгласил он, почтительно склонив голову в мою сторону, — кои пришлось ему перенести из-за первого незаконного брака. И также не забыты серьезные опасности, которым подвергся он, заключив второй брачный союз. Но, хвала Господу, вовремя уличенные в государственной измене леди Анна и ее сообщники понесли должное наказание.

Помрачнев, Одли покачал головой, и скорбная темная тень, казалось, легла на весь парламент и на мою душу также.

— Подобные превратности судьбы могли бы помешать мужчине в расцвете лет жениться в третий раз! Но наш великолепный государь вновь снизошел до заключения брачных уз! По смиренному прошению титулованного дворянства на сей раз он выбрал себе спутницу жизни, каковая благодаря красоте и непорочности плоти и крови будет способна — с Божьей помощью — зачать здоровое потомство.

Все общество взволнованно поднялось, бурно поддерживая его слова.

— Так помолимся же, господа, за будущих наследников короны, которых подарит Англии сей благословенный союз, — заключил Одли.

Вот так Джейн обрела статус моей жены и, более того, признанной королевы: обвенчанная по законному обряду, она завоевала симпатии народа и уважение парламента. Все прошло отлично, и я был наконец счастлив.

* * *

Наконец счастлив… Почему так трудно рассказывать о счастье? Есть множество слов для описания тоски, отчаяния, страданий, и все они исполнены кипучей жизненной силы. А для счастья остаются лишь вялые глаголы, пассивные прилагательные и унылые наречия. Читатель обычно пропускает подобные пассажи, ибо, с трудом сочиняя их, писатели зачастую увязают в слащавых выражениях, подобных густой липкой патоке.

И все-таки для памяти я попробую описать счастливые события! Мы проводим лето в сборах и заготовках плодов, осень оплетает нас лозами позднеспелого винограда, а весна позволяет творить, создавая душистые цветочные эссенции. Так мы запоминаем, пусть неотчетливо и с пристрастием, важные приятные моменты.

Но человеческое счастье… наши определения для него настолько слабы, словно его ощущение выражается в тупом успокоении или отсутствии боли. А ведь, в сущности, счастье бывает крепким, острым и мощным; оно окрашено во все цвета радуги; звучание его подобно свежим струям воды, плещущим в фонтане дворца фараона, что возведен в оазисе посреди пустыни; и от него исходят ароматы полнокровной плотской жизни: уютные запахи мехов, разожженных каминов, изысканных блюд…

Я был счастлив с Джейн, счастлив так же, как пушистый кот, растянувшийся на солнышке во дворе Вулф-холла. Коснитесь его, и вы почувствуете глубинное урчание, ибо он пребывает в полнейшем довольстве. Таким был и я тем летом, когда мы с любимой соединили наши жизни.

XII

Счастье порождает смелость, и мы, поглощенные своими переживаниями, отгородившиеся от остального мира крепкими, согретыми солнцем замковыми стенами, отваживаемся выглянуть наружу и увидеть то, что творится вокруг. Теперь нам не страшна правда, пусть самая жестокая, и посему мы смело отправляемся на ее поиски.

С того июня семнадцатилетней давности, когда последняя беременность Екатерины явилась неопровержимым доказательством моего проклятия, я стал заложником этой правды, а не ее сторонником. Она заключалась в рождении ужасного урода — таков был итог, и, значит, все мои начинания и свершения были порочными. Порочен союз с испанской принцессой; порочно разрешение на этот брак, дарованное важной персоной (епископом Римским), чьи заявления также порочны. Итак, жизнь затянула меня в омут вероломной лжи, грозя утопить в своих взбаламученных водах. Я погрузился в омерзительно грязную темную жижу и, изо всех сил барахтаясь во мраке, старался выплыть на Божий свет.